(Не)идеальная девочка (СИ)

Я без остановки вгрызалась в слизистую, чтобы заглушить звериный вой и животные вопли, рвущиеся из горла. А ещё нестерпимую тоску по губам любимого.

Даже не стараюсь заставить себя подняться с измятой, пропитанной дождевой водой и слезами постели. Так и лежу в мокром халате, дрожа от холода. Он вместе с пустотой внутри меня поселился. И изгнать его оттуда может только жар тела родного человека.

Только теперь я понимаю, что родные — это не кровь. Родные — это когда душа одна двоих. Когда тебя понимают без слов и принимают такой, какая ты есть. Без укоров и наставлений. Просто рядом.

Мою душу нещадно разорвали пополам. Её больше нельзя зашить. Никакие пластыри не заклеят рваные раны. Ни одним лекарством не остановить кровь.

Теперь я навсегда останусь такой. Нецельной, разорванной в клочья и замерзающей без своей второй половины.

Я бы сказала, что мне придётся научится жить с этим. Но разве это жизнь? Бессмысленное существование пустой оболочки. Она двигается, говорит, справляет нужду, ест, пьёт и дышит. Но не живёт. Раз у меня забрали часть души, то пусть берут и стальное. Положат в гроб вместе небьющимся сердцем.

Спустя энное количество времени я всё же сползаю с кровати и смотрю на серебристые лужи. Только они и напоминают о вчерашнем буйстве стихии. До рези в глазах всматриваюсь в место, где стоял внедорожник Артёма, будто если я не перестану его там видеть, то он действительно появится. Минуты идут, но Гелик вместе с его владельцем так и остаются всего лишь недавними воспоминаниями. Зло тру закрытые веки, предотвращая новую порцию слёз.

Надо существовать дальше.

За эту бесконечно длинную ночь мне не раз приходила в голову мысль покончить с этим раз и навсегда. Большой порцией снотворного на ужин. Или резким взмахом лезвия. Одним толчком от крыши. Быстрым шагом под колёса грузовика. Рывком под поезд. Не могу сказать, что эти идеи окончательно покинули мой мозг, но я затолкала их туда же, куда и все мысли и воспоминания о Тёме. В самую глубокую и тёмную яму подсознания, залив тоннами бетона.

Надо существовать без них. Если хоть одной из них удастся пробиться из этого цементного гроба, она цепочкой потянет за собой остальные. Тогда у меня не останется другого выбора, кроме физической смерти. Не смогу. Не вывезу.

Все действия выполняю автоматически. Раздеваюсь. Включаю воду. Моюсь. Вытираюсь. Одеваюсь. Иду вниз. Здороваюсь с мамой. Только поесть так и не выходит. В горле застрял тяжелый ком из отчаяния и горя. На все мамины реплики отвечаю скрипучим голосом, без каких-либо эмоций.

Стараюсь выдавить из себя улыбку, когда приезжает папа, но на меня нападает паралич, кривя лицо в страшной гримасе. Замечаю это, бросив короткий взгляд в большое настенное зеркало. Раньше я могла часами крутиться перед ним, а сейчас не могу даже смотреть. Ненавижу себя.

Ненавижу за то, что сделала любимому человеку и за то, что мне только предстоит сделать в понедельник. Разбить сердце. Уничтожить все иллюзии. Наступить себе на горло и раз и навсегда уничтожить "НАС".

"МЫ есть, Настя!"

Больше нет…

"То, что происходит между нами, блядь, правильно!"

Если это правильно, тогда что я сейчас делаю?

Ком в горле разрастается больше. Давление в груди становится запредельным.

Воспоминания в яму и слой бетона. Продолжаю существовать.

Перестаю насиловать своё лицо попытками улыбнуться и встречаю отца быстрыми объятиями.

Неужели они всегда были такими холодными? И мамины тоже? Или всё дело в чувствах, которых во мне не осталось?

"Я тебя, девочка моя. Очень-очень".

Влага на ресницах. Резь в глазах. Выжженные дорожки на щеках.

— Ну всё, Настя, не плачь. С папой всё будет хорошо. Только ты больше никогда так не делай. — обнимает за плечи мама, ошибочно принимая мои слёзы за признание вины.

"— Не отпускай, Артём.

— Не отпущу.

— Даже если буду вырываться?

— Даже если станешь кусаться и царапаться, как дикая кошка".

— Отпусти! — отчаянно кричу и даже не понимаю кому. Северову, воспоминаниям о нём или маме.

Слишком много. Не выдержу! Не смогу!

— Что случилось, Анастасия? — доносится удивлённый папин голос, разрывая череду картинок и слов в моей голове.

— Ничего. Извини, пап. Мне правда жаль, что всё так вышло. — хриплю металлическим голосом. Внутри всё заржавело от сырости.

— Она со вчерашнего дня такая ходит. Но, думаю, теперь поняла свою ошибку. — вставляет мать.

— Что скажешь, Анастасия? Покончила со своими глупостями? — рычит отец, тыча пальцем в засос на шее.

Единственное, что у меня осталось от Артёма, но и он скоро исчезнет.

— Да, папа. Прости меня. Я совсем запуталась. — опускаю голову, пряча глаза.

— Это всё нервы! До свадьбы всего да ничего осталось. Все девушки боятся такой ответственности, вот и делают глупости. Ну, погуляла немного и хватит. — тарахтит мама и, переведя дыхание, продолжает. — Но ты точно станешь хорошей женой для Кирилла. А об этом всём я ему ничего не сказала. И ты тоже не вздумай проболтаться! Он приедет сегодня отца навестить. Да и по тебе скучает. Привет передавал. Говорил, что дозвониться до тебя не смог.

— Телефон на беззвучном был, я не слышала.