Не ищи меня

Глаза щиплет от слез. Именно этого я всегда хотела. Ребенка от моего мужа. Почему это было так трудно? Почему, если не было никаких проблем с медицинской точки зрения, я не могла с этим справиться? Может быть, это карма, наказание за какое-нибудь зверство, которое я совершила в прошлой жизни? А может, мне просто не повезло.

Женщина поворачивает голову и машет в моем направлении. Я оглядываюсь, решив, что она машет кому-то у меня за спиной, но вокруг никого нет. Может, она просто проявляет дружелюбие? Стоит ли мне помахать в ответ?

Женщина поднимает ребенка, девочку, и с ней на руках направляется ко мне. Приближаясь, она что-то говорит и показывает на меня. Малышка вырывается из рук матери, с ноги падает сапог.

Это Наташа. И – боже! Это Эмили.

Глава 43

Тогда

Наташа

Я затормозила буквально в метре от фуры. Она остановилась, но другие машины все еще двигались; по соседней полосе пронесся красный вихрь, летящий в сторону перегородившей дорогу фуры. Я закрыла глаза, ожидая, что вот-вот в меня кто-то врежется сзади. Вокруг все гудело, визжали тормоза; «Фиеста» закачалась, когда мимо пронеслась машина, свернувшая на аварийную полосу.

Все, о чем я могла думать, – это Эмили. Уцелела ли машина Джен, уехала ли дальше, не зная, что позади? Или она лежит за барьером из брезента и металла, перегородившим мне обзор? Автомобили позади меня продолжали тормозить, я слышала скрежет и звуки столкновений. Вылезать из машины было опасно, но это не имело значения. Я должна была выяснить, цела ли моя дочь.

Вдоль разделительного барьера я побежала к сложившейся пополам фуре. Я словно ступила в ад. Повсюду были разбросаны легковушки, фургоны, грузовики, сцепившиеся друг с другом, искореженные. Несколько машин – девять или десять – сбились в гигантскую металлическую змею. Сложно было различить, где заканчивалась одна машина и начиналась другая. В таком месиве не могло остаться выживших.

Люди звали на помощь, колотили в двери, пытались выбраться наружу. Другие вытаскивали тела из окон на асфальт. Я бежала между комками металла, осколками лобового стекла и тем, что напоминало груды тряпок. Бежала мимо шатающихся людей, чьи лица и одежда были вымазаны кровью, мимо людей, сидящих на земле среди битого стекла, схватившись за голову. Впоследствии я все это вспомнила, но в тот момент ничего не видела. Невозможно описать весь хаос тех первых мгновений, образы настолько страшные, что я не могла воспринимать их все одновременно. А теперь не могу выбросить их из головы.

Мой мозг был сосредоточен только на поисках Эмили. Я стала звать ее по имени, но мой зов потонул в шуме машин, несущихся в противоположную сторону, потерялся на фоне плачущих, стонущих, орущих в телефоны людей.

Мое сердце остановилось, когда я увидела машину Джен. Она была в первых рядах этой мясорубки, лежала поперек полосы; левую сторону смяло джипом, правая каким-то чудом уцелела, но рядом находился бензовоз. Этот бензовоз пробил разделительный барьер, а позади него была сложившаяся пополам фура. Мои колени стали ватными, я не могла дышать. Но каким-то образом все же добралась до машины и распахнула заднюю дверь.

Лицо обдало дымом, я отшатнулась. Поначалу почти ничего не было видно. Джен обмякла, уткнувшись в окровавленную подушку безопасности. Она не шевелилась. Тело Ника было странно искривлено, словно у сломанной куклы, лицо перекосило, глаза смотрели немигающим взглядом. Я подумала, что он мертв, но затем его глаза вспыхнули. Это был всего лишь крошечный огонек, но я поняла, что он означал. Ник узнал меня.

Ужасно воняло бензином, и с каждой секундой запах становился сильнее. Я залезла внутрь и на ощупь нашла ремень Эмили. Она не издавала ни звука, но когда я стала возиться с застежкой, тихонько застонала, и мое сердце в надежде подпрыгнуло. Дым был густым и черным. Запах бензина забил мне нос, от него плыло в голове. Нужно было скорее выбираться, пока машина не взорвалась.

Я сдернула с нее ремни и, вытащив наружу, крепко прижала к груди. Я не хотела, чтобы кто-нибудь видел меня с ней. Даже в такой экстремальной ситуации я поняла, что мне предоставился шанс на побег. Я обогнула машину, потом протиснулась мимо бензовоза, горячего, словно кипящий чайник. Люди кричали друг другу убираться оттуда, тащили жертв к обочине. Я промчалась мимо них, прижимая Эмили лицом к груди. Мои легкие так болели, что казалось, будто они сейчас взорвутся. Я добралась до маминой «Фиесты» с другой стороны от фуры. Бросила Эмили на заднее сиденье и накрыла своим телом. Тогда-то она и заплакала.

– Все в порядке, мама здесь, мама здесь, – я погладила ее по лбу, как тогда, когда она не могла уснуть. В ее волосах чернела копоть и блестели крошечные осколки стекла.