Не ищи меня

Люди выходили из машин и стояли, глядя на разрушение. Пробка позади меня растянулась, насколько хватало глаз, а на противоположной стороне движение практически застыло, из окон стали высовываться любопытные зеваки. До меня донеслись отдаленные звуки сирен. Как же они доберутся сюда? Вся аварийная полоса была занята машинами, а через завалы было не пробиться.

Творилось что-то неладное. Люди с перепуганными лицами стали отбегать от фуры, что-то крича друг другу. Я осталась в машине, сжимая Эмили, с ужасом глядя, как из задней части фуры выстрелил язык пламени и начал стремительно пожирать ее брезентовые борта. Через несколько секунд одна сторона фуры была целиком охвачена ярким оранжевым пламенем. Огненный шар долетел до бензовоза. Раздался ужасный грохот, словно взорвалась бомба, и огонь поглотил все. Запах был просто чудовищным. Повсюду раздавались новые взрывы, и по ту сторону фуры поднялась густая завеса черного дыма.

Я знала, что машина Джен рядом с бензовозом, она тоже должна была загореться. Я не знала, вытащили ли их, но была уверена, что они погибли. Мой желудок всколыхнулся, когда я представила их горящую плоть, рассыпающиеся пеплом кости, их предсмертные крики, поднимающиеся к почерневшему небу.

Вой сирен раздавался со всех сторон. Я видела, как полиция, пожарные и скорая помощь пробираются через затор позади, слышала, как они гудят на перекрывшие аварийную полосу машины, чтобы те дали проехать. Пока вокруг вспыхивали синие мигалки, пока взрывались и загорались все новые автомобили, я вместе с Эмили оставалась в машине. Это было похоже на последствия террористической атаки, где-то в Сирии или Афганистане. События, какие видишь только по телевизору, потому что они происходят где-то за тридевять земель.

Мы оставались в машине… не знаю, как долго, – по меньшей мере несколько часов. Противоположную сторону шоссе перекрыли, и пожарные убрали разделительный барьер в двух местах, чтобы мы могли выехать и примерно через километр вернуться на свою полосу. Пока мы проезжали мимо на почтительной скорости, выдававшей все наше потрясение и благодарность Богу, я не могла не разглядывать разрушения. Сцепившиеся в змею машины превратились в черный дымящийся скелет. Все, что находилось рядом с бензовозом, сгорело дотла.

Если раньше я обещала себе, что не стану впутывать маму в наш побег, то после произошедшего единственное, чего мне хотелось, – это отвезти Эмили домой, где она будет в безопасности. Вся дрожа от потрясения, я не могла ехать быстрее 30 км/ч. Эмили заснула на заднем сиденье, на боку, обернутая ремнями безопасности и подпертая моей сумкой. Каждый раз, когда приходилось останавливаться на светофоре, я впадала в панику при мысли о том, что кто-нибудь заглянет в машину. Я боялась, что меня остановят полицейские и поймут, что я еду без прав; боялась, что у меня заберут Эмили.

Но наконец я добралась. Остановилась у маминого дома, осторожно вынула Эмили из машины, занесла внутрь и положила на диван.

– Как ты ее нашла? – спросила мама.

Я стала рассказывать ей об аварии, но она все уже знала из десятичасовых новостей. По ее словам, столкнулись почти тридцать машин. Погибли двое, и ожидалось, что это число будет расти. Десятки людей получили ранения, некоторые – довольно тяжелые. Однако причину аварии до сих пор не выяснили, хотя на месте происшествия работали эксперты и полиция просила свидетелей заявить о себе.

Мама налила мне бренди, одновременно расхваливая за смелость и отчитывая за глупость. Почему я не сказала ей, что еду за Эмили? «Я бы тебя отвезла», – повторяла она. Чудо, что я сама не устроила аварию.

На следующее утро, когда мы завтракали, в новостях передали, что, по данным полиции, погибли трое взрослых и один двухлетний ребенок, но их гибель пока не подтверждена, и имена предадут огласке только после того, как с полицией свяжутся ближайшие родственники. Я без конца смотрела новости, полная все нарастающего сочувствия к жертвам, но на этом выпуске мои эмоции зашкалило.

– Двухлетний ребенок, как ужасно, – сказала мама, которая в тот момент уговаривала меня что-нибудь съесть. Потом она застыла с ножом для масла в руке. – Они ведь не имеют в виду Эмили?

– Не знаю, – ответила я. – Может, и ее. Но только Ник с Джен знали, что она была в машине.

Мама прищелкнула языком.

– Это означает, что по крайней мере один из них выжил.

– Да… – я мысленно взмолилась, чтобы это была Джен, а не Ник.

– Ну что ж, – сказала мама. – Тогда тебе лучше, не откладывая, позвонить в полицию и дать им знать, что она жива.

Я не ответила. Мысли жужжали у меня в голове. Как только мама ушла на работу, я позвонила Джен, но ее мобильный был недоступен. Я не оставила сообщения. Мне нужно было все обдумать, прежде чем действовать. Прежде чем со мной свяжется полиция.

Следователь позвонил после девяти, извиняясь за звонок. Сказал, что заходил по моему домашнему адресу, чтобы поговорить лично, но дверь никто не открыл, и соседи сказали, что дом уже несколько недель пустует.