Не ищи меня

– Он не поехал в аэропорт, это была ложь. Он увез Эмили куда-то в другое место.

Следователь нахмурился.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю, но это очевидно.

Я рассказала ему о разговоре с Джен и звонке Хейли, умолчала лишь о том, что, по словам Ника, я психически неуравновешенна.

Женщина-полицейский принесла поднос с кружками, над которыми шел пар.

– С молоком и без сахара, правильно? – спросила она, передавая мне кружку с надписью «Лучшей мамочке в мире».

– Э-э-э, простите, но я не совсем понимаю, – сказал следователь. – Вы официально женаты, правильно?

Я кивнула.

– Вы не разведены и не живете раздельно? И в свидетельстве о рождении вашей дочери ваш муж указан отцом?

– Да, конечно. А какое это имеет значение?

– Ну, это значит, что он несет ответственность за Эмили и, таким образом, не может считаться ее похитителем. – Он взял кружку и с удовлетворением хлебнул.

– Но он же не может увезти ее без моего разрешения?

– Может. Так же, как и вы.

– Это несправедливо.

Но произнеся эти слова, я осознала всю иронию ситуации. Я планировала то же самое. Наверное, Сэм рассказал Нику, и тот, защищая свои интересы, решил преподать мне урок. Каким подлым человеком оказался Сэм: выдумал, что у Ника с Джен якобы интрижка, рассказал Нику о моих намерениях. Почему? Из-за того, что я его отвергла?

Следователь закончил писать и положил ручку.

– У вас есть основания полагать, что отец Эмили представляет для нее опасность?

– Нет, никаких, он отлично с ней обращается, но ее место здесь, дома. Пожалуйста, верните ее мне.

Следователь пожал плечами.

– Ваш муж не нарушает закон. Если бы он нарушил предписание суда не приближаться к ней, тогда другое дело, но в вашем случае, когда ваш брак только-только распался…

Распался. Его слова вонзились мне под кожу.

– Я все равно не понимаю. Он забрал у меня дочь. Я же имею право знать, где она.

– Смотря по обстоятельствам. В случае, если один из супругов подвергается домашнему насилию или боится за безопасность ребенка, очень важно держать их местонахождение в тайне.

– Но я не подвергала его насилию! – запротестовала я.

В моей голове стала формироваться картина. Может, в этом и был план Ника – притвориться, что я представляю угрозу для Эмили, и тогда ему не придется раскрывать, где он. Боже, как сильно он на меня разозлился, раз пошел на такое! Что же Сэм ему наплел?

– Я просто говорю, что это зависит от обстоятельств, – сказал следователь успокаивающим тоном. – И, естественно, любое обвинение должно быть доказано.

Я прожгла его негодующим взглядом.

– То есть вы говорите, что ничего не можете сделать. Не можете его отследить, заставить вернуть мне дочь…

– Без ордера – нет.

– И как получить ордер?

Он улыбнулся извиняющейся улыбкой.

– Проконсультируйтесь с адвокатом.

* * *

Как только полицейские ушли, я отнесла поднос обратно на кухню и швырнула посуду об пол. Моя кружка «Лучшей мамочке на свете» разлетелась вдребезги, но мне было плевать, я была рада от нее избавиться. Ник подарил мне эту кружку от лица Эмили на День матери вместе с неоправданно дорогим серебряным ожерельем. Что действительно было мне дорого, так это ее открытка – невнятные каракули, которые Эмили нарисовала для меня синим мелком в яслях и сказала, что это «баботька». Я посмотрела на выставку ее творений на холодильнике: поблескивающие мазки красками и коллажи из сухих макарон – и провела пальцем по крошечному отпечатку ее ладошки на розовой картонке. Заплакала. Вдруг все поверят в ложь Ника, и я никогда больше ее не увижу? Я не могла этого допустить. Если не поможет полиция, я сама себе помогу.

В сотый раз я набрала номер Ника и оставила еще одно сообщение. Мне сложно было говорить спокойно, но я проглотила гнев и сказала, что беспокоюсь об Эмили и хочу знать, все ли с ней в порядке.

– Давай поговорим, пожалуйста, – молила я. – Не знаю, что происходит, Ник, но думаю, что кто-то врет тебе. Что бы тебе ни сказали, это неправда. Пожалуйста, поговори со мной. Я просто хочу все исправить.

Потом я снова позвонила Сэму. На этот раз мне сообщили, что номера больше не существует. Что это значило? Я вспомнила, что Ник дал Сэму специальный телефон для работы – может быть, Сэму пришлось его вернуть? Это означало, что он больше не работает на Ника. Но Ника лишили прав, как же он собирался передвигаться? Мне нужно было знать, где они. Нужно было услышать голос Эмили. Почему бы Нику просто не взять трубку?!

Я целую вечность пялилась в экран телефона, дожидаясь ответа. Не в силах дольше сдерживать потребность выпить, я подошла к бару и налила себе виски из хрустального графина. Жидкость обожгла мне горло, по венам мгновенно побежало тепло. Опрокинув в себя первый стакан, я налила второй.

О’кей, он не собирается отвечать. Пора придумывать план «Б». Чувствуя себя немножко храбрее, я позвонила Нику на работу.

– Здравствуйте, соедините меня, пожалуйста, с Джонни Бэшфордом. Это Наташа Уоррингтон.

Последовало долгое молчание. Я чувствовала, что секретарша шепчется с кем-то, прикрыв рукой трубку. Через несколько секунд она соединила меня, и трубку взял Джонни, адвокат и хороший друг Ника.