Не измени себе

Чем дольше думал Борис о Жене, тем больше укреп­лялся в мысли: порушенного не восстановишь — она вы­брала, с кем ей выгодней. Инженер или рабочий? Отдель­ная квартира или тесная комната? Выбрала инженера и квартиру. Ну что ж, живи…

В 1947 году Борис Дроздов был направлен в коман­дировку Министерством станкостроения с группой специалистов-станкостроителей в Восточную Германию. Официально значилось: для обмена опытом, а если точнее-— надо было помочь немцам наладить производство. С удив­лением Борис тогда узнал, что группой руководит… Па­вел Порфирьевич Зыков. Вот так сюрприз! За войну они виделись лишь однажды, в начале сорок второго. Борис тогда только что возвратился из Челябинска на свой за­вод, пустой, гулкий от мороза, и по заданию директора ездил по смежным предприятиям, в поисках, чем бы «разжиться».

Надо было поднимать завод, а многое из его обору­дования осталось в Челябинске, где не прекращалось производство на нужды фронта. Павел Зыков тогда тоже возвратился из эвакуации. На его заводе они и встрети­лись. Павел Зыков работал мастером, ему Борис и предъявил ходатайство наркомата.

Борис знал, что у Павла подрастает сын, что перед войной он получил квартиру. Сразу после женитьбы Пав­ла Борис заходил к ним несколько раз в гости. Но разго­вора как-то не получалось. Жена Павла подкалывала Бо­риса его холостяковством, набивалась познакомить с под­ругой. Супруги были озабочены устройством быта. Борису расхотелось бывать у них…

И вот теперь Павел Зыков, хотя и временно, стал на­чальником Бориса. На этот раз Павел произвел на него приятное впечатление своей простотой, заботливостью о товарищах. Ехали они в мягком вагоне, с музыкой и го­рячим чаем. Их самыми первыми кормили в вагоне-ресторане. И когда приехали на место, Павел позаботился, чтобы все были хорошо устроены. Правда, проявились там и его коммерческие наклонности, особенно после того, как из двадцати пяти человек их оставили вшестером для длительной работы. Павел стал специалистом по ча­сти где и что достать за марки, которыми на редкость щедро оплачивался их труд.

—  Да уймись ты, бога ради,— на правах старого то­варища сказал как-то Павлу Борис.

—  А что такого? Свое заработанное можем тратить на что угодно.

—  Мы же не тряпичники. Неловко же… будто кроме магазинов нет ничего другого интересного.

С той поры Зыков почти перестал разговаривать с Борисом.

Но вот настал день отъезда из Германии. Их группу пригласили в Советское представительство. А за два часа до официальной встречи за Борисом прислал машину от­ветственный работник представительства Алексей Георгие­вич Смирнов. Во время войны Смирнов работал одним из секретарей райкома, принимал Бориса в партию и вы­давал билет.

Встретил Смирнов Бориса без церемоний, будто они были старыми товарищами. Сразу же сообщил, что в Москве его ждет однокомнатная квартира на Большой Калужской улице.

—  Может, у вас есть планы?.. Я говорю о женить­бе…— с улыбкой осведомился Смирнов.— Могу догово­риться с Москвой. Вам дали бы и большую площадь.

Борис смутился,

—   Не знаю, что и сказать… Некогда было о семье по­думать, работал… Какие уж там женщины!

Борис хмуро оглядел плотную фигуру Алексея Геор­гиевича. Человек свой, рабочий. Интересно, зачем он при­гласил его к себе?

—   Вы не удивляйтесь моей осведомленности, Борис Андреич,— сказал он.— Уж так случилось — все у меня на столе скапливалось: и заявления ваши об отправке на фронт, и наградные листы. Так что — все я о вас знаю. И хочу, чтобы вы были со мной откровенны.

Борис вспомнил теперь уже далекий сорок третий год, как вручали ему тогда орден Ленина за быстрое восста­новление завода после возвращения из Челябинска. Да­же неловко было перед главным инженером или главным технологом, которые получили ордена Боевого Красного Знамени. Не обошлось и без шуток. Главный энергетик, грозно нахмурившись, спросил:

—   Признавайся, к Калинину ходил?

Борис обомлел от этих слов. Он действительно ходил однажды на прием к Калинину — требовать отправки его на фронт, после извещения о гибели его старшего брата. Прежние заявления Бориса успеха не имели: от него про­сто отмахивались — молчи и делай свое дело, в тылу ты нужнее. К Калинину его, разумеется, не пустили. Один из секретарей, созвонившись с парткомом завода и узнав, что Дроздов — специалист по наладке станков, которому нет равных на предприятии, отослал заявление, походив­шее больше на жалобу, в райком партии с просьбой разъяснить члену партии Дроздову, как важен и нужен его труд для обороны страны.

Вот это «мягкое внушение» и сделал Борису Алексей Георгиевич Смирнов.

—   Да нет, мужики, не за этим я ходил к Калинину, честно! — начал отнекиваться Борис на слова главного энергетика.

—   Да шутим мы, чудак-человек. Как ребенок, ей– богу! — замахал на него руками энергетик.

Вспомнив сейчас обо всем этом, Дроздов вдруг рас­смеялся. Смирнов удивленно взглянул на него: ничего смешного он вроде бы не говорил…

—   Я вспоминал, как разыграли меня на заводе, когда мне орден Ленина вручали…