Не ходи в страну воспоминаний (СИ)

— Что? — от удивления он все-таки обернулся.

Оливия, в легком тонком платье, сама вся легкая и грациозная, как фея, стояла позади еще более скрытая в вечерней тени, чем он. Сегодня не было ничего воинственного в ней, словно обычная девушка остановилась поговорить с мальчишкой.

— Ты знаешь, где это, ты однажды гулял на пустыре рядом с ней вместе с одноклассниками. Недостроенный больничный корпус, неподалеку еще длинный голубой забор и лес. Пригласи их туда поиграть, они согласятся, я уверена.

— Мне нельзя со двора… и сейчас уже вечер, а мама…

— Делай, что я говорю, малыш.

Она сделала шаг назад, и ветки сирени захватили ее в объятия. Еще шаг, и она исчезла в них, как в зеленых волнах, с потонувшим в тишине приказанием.

Солнце, все красное, как накалившаяся в кузнице пластина, обжигала небо и, казалось, делала ему больно, такими бледными были облака, и такими розовыми подтеки света. У всех, кто увидел эту стройку на фоне заката, нехорошо засосало под ложечкой, но все равно покорно полезли за забор, через проломленную дыру, потому что интерес был сильнее страха.

— Круто!

Кучи строительного мусора, горы с песком, куча бетонных балок. Мелкая цветная плитка рассыпана сокровищем практически всюду. Непознанная опасная страна, которую можно было бесконечно исследовать, и где за каждым углом опасность щекотала более чуткий инстинкт самосохранения, не в силах молотом достучаться до глухого сознания. Никому не хотелось устраивать игр, само исследование закоулков превратилось в игру.

Темнело все быстрее, с каждой минутой, и Георг все чаще сидел на чем придется, чем ходил со всеми. Добраться сюда пешком уже было нелегкой задачей, но он с ней справился.

— Жорка, иди сюда! — позвала из темноты Юна.

Они были внутри корпуса, поднялись постепенно на пятый этаж, и пока мальчишка отдыхал на верхней ступеньке лестничного пролета, компания нашла нечто интересное. Сделав несколько трудных глубоких вдохов, Георг поднялся и пошел на голос.

— Смотри…

Кто-то из самых смелых подполз к краю обрушения и заглянул вниз, прочие держались на почтительном расстоянии. Но главное внимание было приковано не к тому, что внизу, а к тому, что было по другую сторону.

— Вон там, видишь, лежит что-то, — девочка шепнула ему на ухо, так что дыхание защекотало мальчишке волосы у виска, — наверное, сокровища.

На той стороне был такой же кусок пола и проем дверей, как и здесь. А за ним темный коридор и косой лучик последнего низкого солнца выхватывал из этой темноты блеск.

— Здесь бандиты золото спрятали, — предположил один. — Награбили, и на стройке прячут.

— Да, а как пробираются туда?

— Ход знают, понятное дело.

— Не, это что-то другое. Кинжал! Я вижу! Вон та штука со звездочкой, похожа на ручку.

Через десять минут в одной из соседних бетонных комнат отыскался узкий деревянный брус, который тащили впятером. Длинны его хватило, чтобы он превратился в мост на ту сторону, но рискнуть так сразу, и полезть по нему, смелых не нашлось.

— Это не годится, — здраво рассудил их рослый и главный товарищ, — брус слишком тонкий, в середине сломается. Видали, как пружинит?

Он отступил от края и надавил на него ботинком. Брус не спружинил, но это его не смутило:

— В середине точно прогнется и треснет. Надо найти побольше.

Но побольше они не нашли, а если бы нашли, то такой бы уже не подняли. Оставалось только развернуться и уйти, но Юнее пришла в голову глупая и вдохновенная мысль:

— А пусть Жорка слазит? Он маленький.

— Да, правда, ты вон какой тощий! Как пятилетний пацан! Все засмеялись, и она тоже. Георг сожмурился от обиды, что Юна назвала его маленьким, он не виноват, что остальные ровесники успели вымахать за два года, а он прибавил каких-то пару сантиметров. Мысленно он обозвал ее дылдой, но проявлять себя трусом все равно не захотел. Пусть эта девочка и не станет для него дамой сердца, раз смеется с остальными, но подвиги совершаются не только ради других.

— Запросто.

Высоты он не боялся, с равновесием всегда дружил. Он делал неторопливые шаги и не смотрел вниз, а брус к середине действительно начал под его ступнями немного уходить вниз, но не опасно, он чувствовал, что пройдет. Он легкий, почти невесомый.

— Ура! — Юна взвизгнула, а мальчишка запрыгнул в темноту.

Теперь из светлого проема двери он видел их всех, как зритель, смотрящий на сцену. А ребята вытянулись цепочкой, никто ни у кого за спиной не стоял, и вот-вот, ему казалось, должны были поклониться.

— Что там? Что там лежит?

Георг пнул ногой хромированный отрезок трубы, и разочаровался. Ни сокровищ, ни кинжалов, только еще один проем, - выход из коридора, и поворот к балкону.

— Жорка, ну?!

Он свернул, и остался один на один с небом.

На высоте царил такой ветер, что дух захватывало. И здесь его порывам не мешали ни здания, ни теснота, - был виден край города, лес и обширный пласт поросшего сорняком и репейником пустыря. Вечер обернулся ласковым ламповым огоньком, как зимнее окошко с домашним светом. Полукруглый оранжевый абажур на горизонте и зеленоватое небо сумерек.