Не ходи в страну воспоминаний (СИ)

— На это стоило посмотреть, — Оливия наблюдала за лицом мальчика, сидя недалеко от балкона на выступающем нешлифованном карнизе. — Очень красиво.

— Ага, — Георг мельком ответил ей взглядом и вновь заворожено обратился к картине заходящего солнца. — Красиво.

— А что ты здесь делаешь?

— Ты же сказала…

— А что я сказала? Я всего лишь попросила пригласить твоих друзей поиграть на стройке. Где они, кстати?

— Там, — он кивнул в сторону пустого коридора.

— А почему не с тобой?

— Там обвал.

— А ты, значит, умеешь летать? — усмехнулась оруженосец.

Георг улыбнулся. Он хотел уже бросить “скажешь тоже”, но запнулся на этом, и выговорил:

— Что-то вроде того.

— Чудеса.

Оливия прекратила расспросы. Судя по взгляду ее юного воина, он догадался о том, о чем ему следовало догадаться, и этому чувству, этой мысли нужно было время. Время понять себя и осознать, не как мираж, а как реальность: недуг не только отнимает, но и дает. Не иссуши болезнь его тело, не преврати его в подобие тени, и ему никогда бы не пройти сюда, как сейчас не пройти никому из сильных и здоровых детей. Он смог. А они нет.

— Поверь мне, люди сов, счастливые люди, как бы это странно для тебя ни звучало.

— Наверное. Это все, да? Конец пути?

— Почему ты так решил?

— Потому что я знаю, что все равно умру. Мама мне честно говорила, что с возрастом будет хуже… но теперь мне легче. Как было сегодня утром. Спокойнее.

— Мама сказала тебе не только это, малыш, ты забыл, — в миг оказавшись рядом с мальчишкой, она сурово сдвинула брови и придавила его взглядом с высоты своего роста. — Не мечтай, что легко отделался. Конец пути! — добавила она со зловещим смехом, и вокруг все враз потемнело. — Нам пора.

Схватив его за руку, она кинулась в проем, и Георгу пришлось бежать. Он чуть не закричал, когда девушка с такой же легкостью выскочила и к обвалу, но оказалось, что там теперь была мощеная дорога и деревья, а больничный корпус исчез.

— Скоро рассветет, — расслабленно произнесла Оливия, когда они неспешно шли по дороге, а огромная луна качалась, как маятник из стороны в сторону. — Видишь, как ей не терпится спрятаться куда-нибудь?

Георг думал о том, что теперь творится там, на стройке, и как его ищут по всему городу родители. Он исчез. Ребята, возможно, решат, что он провалился и погиб, но слазить на ту сторону обвала и проверить никто не сможет. Юна пожалеет сто раз, что предложила эту идею.

— А где мы сегодня?

— Мы на развилке.

Оруженосец по-прежнему была одета просто, без вчерашней экипировки, а вот он опять преобразился в костюм, в котором, он теперь был в этом уверен, ему делалось и спокойнее и надежней. Одежда будто бы придавала ему силы, - вон, сколько уже шли, а усталости не было.

— Сейчас дорога нас приведет к перепутью, раздвоится, как змеиный язык. Одна поведет к городу, а другая к кладбищу.

— К кладбищу?

— Жуть, и не говори.

— Там будет также, как в темнице виноватых?

— Откуда я знаю, — слукавила девушка.

Впереди вдалеке показалась фигура. Неспеша, почти таким же размеренным прогулочным шагом, как и шли они, приближался темный человек в сюртуке. Полы сюртука доставали до самых колен, широкие рукава белели краешками кружева в темноте, а на голове у незнакомца, как блин, красовалась плоская шляпа.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — протянул он, подойдя ближе. — Вот так гости… искренне рад…

— Здравствуйте, — осторожно ответил Георг и из-за этой осторожности стал немного держаться за спиной Оливии.

— Проводить вас до города?

— А кто тебе сказал, что мы идем туда?

Шляпа качнулась вместе с его головой:

— Я вижу, как твоему доблестному воину хочется спать. В городе у нас хорошо, никого не тревожит никакой шум…

— Я не хочу спать, — возразил мальчишка.

— Глазки слипаются, и хочется лечь, так ведь? Ну, неужели вы пойдете на кладбище? Там одни покойники и смерть.

Он повел руками, и Георг заметил в одном из них колокол, а в другом молоточек. Мелодичный звон огласил ночь, и вдалеке, где-то справа, послышались ответные удары и собачий лай.

— Мы сами разберемся, — отрезала оруженосец. — Иди своей дорогой.

Недовольно пошаркав на месте, мужчина развернулся и пошел обратно, а Оливия удержала Георга за руку.

— Теперь послушай меня… у тебя два пути, малыш, сейчас только два. Та самая развилка. Но я не могу сказать тебе, какую выбрать, я не могу даже объяснить тебе, что в конце каждой тебя ждет. Ты должен выбрать сам. Сердцем.

Город, сама по себе, не грозил ничем страшным, а вот кладбище для Георга навевало очень тревожное состояние. Но говорить и выбирать он все равно не торопился, он знал, что в сказках так все просто никогда не бывает. И тем более, ему не понравился этот незнакомый человек.

— Хоть что-нибудь ты можешь сказать?

— Не знаю. Можешь попробовать спросить.

Он долго думал. Теребил пальцами пуговицы на своей курточке, смотрел назад, вперед, на саму Оливию, и не мог придумать вопроса.

— А почему этот дяденька сказал, что я хочу спать?

— Потому что это правда.

— Он добрый?

— Он не злой.

— В городе страшно?

— Нет.

— А на кладбище?

— Да.