Не ходи в страну воспоминаний (СИ)

Да, сказка. Какая есть, но мой мир сов был вместе с тем и миром детства. Стань я инвалидом во взрослом возрасте, возможно, он открылся бы мне по-другому. Иначе. Серьезнее.

Да, сказка. Потому что в ней легче увидеть, понять и победить. Потому что там все и просто, и сложно, и никто не будет запутывать тебя лишними словами о социальной адаптации, психологических травмах, подростковых комплексах и психосоматике.

Да, сказка… потому что в реальном мире нет места тому, во что мы, все до единого, верим. В сказке есть чудо…

— Продолжаются, Гарольд. Пойдем.

Вход в трактир был широк, и народу там было много. В любой вечер здесь было полно людей, - разных по возрасту, полу, роду деятельности и даже положению. Наравне с рыцарями здесь можно было встретить и воинов, и магов, и колдунов. Сюда не заглядывали только оруженосцы и оружейники.

Как я ненавидела это место. Мне было противно в нем находиться, здесь все было гадко. И дело было вовсе не в загаженной копотью обстановке, низких столиках с бочками вместо лавок, пустых столешниц и заплеванного пола, здесь царила противная атмосфера разговоров. Бывало так, что я давала себе слово, и давала не раз, что брошу ходить в это злачное место, но часто, забывшись, и не замечала, как меня сюда приносили ноги, придя в себя, обнаруживала истину. Я снова в трактире, снова болтаю с кем-то. Потом плююсь и сбегаю с гадким осадком в душе, что снова позволила малодушию взять над собой верх.

— Что будем пить? - Гарольд, когда мы заняли в углу место, неосторожно задрал голову, выглядывая обслуживающий персонал, и думая, что сейчас к нам кто-нибудь подойдет…

— Здесь не пьют и не едят. Здесь разговаривают.

— Да по сути все то же самое, что и в наших пабах. Или в клубах… только туда люди приходят еще, чтобы показать себя, степень своей успешности. А эти одеты как мы, одинаково в плащах, — он еще раз наблюдательно обвел весь трактир взглядом, — только сапоги видны, да рукава у некоторых…

Я наугад пнула его по ботинку и процедила:

— Говори шепотом и не крути головой.

— А о чем они все болтают?

— Не слушай их. Раз мы сюда пришли, давай тоже разговаривать, — мне еще не хватало, чтобы он действительно вник в тему здешних бесед.

— О чем?

— О чем хочешь.

— Ты как-то обещала мне рассказать про оружейников. Про оруженосцев я все понял, а про тех ничего не знаю, и до сих пор не встречал. Объясни мне разницу.

— Это прекрасная тема, — с моих плеч упал груз опасения, и я благодарно простила ему небрежное высказывание о сказочности. — Это люди. Или нечто другое.

— Хм…

— Я могу рассказать только на своем примере.

— Давай.

— Ты знаешь, что оруженосца у меня никогда не было, но однажды один человек на очень короткое время почти, что стал им. Нет, он не говорил со мной о моем недуге, о моей жизни, он ничему меня не учил, кроме математики и физики, и, казалось, что ему в принципе все равно, - учит он детей в классе или на дому. Это было ровное отношение, без жалости. Но однажды он принес книгу…

Я поджала губы, вспомнив, как больно Перу хлестал меня мухобойкой за всяческие отступления от своей роли.

— Да, если говорить просто о факте, то это так и звучит, - он принес книгу… но в мире сов это выглядело иначе. Мой учитель открыл обложку, как двери, сказав, что здесь мастерская оружейника. И этот оружейник даст мне любое оружие для любой битвы, - хоть с болью, хоть со страданием, хоть с тоской, хоть с отчаяньем… Здесь есть все…

— То есть, он всего лишь дал тебе книжку?

— Да, только ничего про борьбу вслух сказано не было, он только попросил: прочти. Если тебе понравится, я принесу вторую.

— И что там было?

— Роман-повесть. О детях. О дружбе. О счастье. О таком счастье, когда ты есть… Писатель - оружейник. В том, что он сочинял, я действительно находила оружие, а уж учиться владеть им и побеждать, это было моей личной проблемой. Он мне сковал латы, и я перестала быть столь уязвимой. Он дал мне шпагу, и я не подпускала врагов для удара. Он вдохнул в мое сердце веру в собственные силы и веру в то, что чудо можно творить самому, а не только ждать его от кого-то. Он подарил мне детство, которое я не могла до этого даже почувствовать, настолько горько мне было. Для меня оно до сих пор как щит… Мне слов не хватит, Гарольд, чтобы рассказать тебе обо всем… столько лет прошло, а я до сих пор жалею, что не сказала своему учителю “спасибо”. Он сделал лучшее, что мог сделать, он помог мне больше, чем мог бы помочь словами. Я осознала всю неоспоримость этого, только когда стала старше. Теперь ты понимаешь разницу между ними?

— Теперь да.

— В твоей жизни есть такие люди?

Гарольд оперся локтями на стол и чуть наклонился вперед:

— Именно поэтому я и уехал на время обратно домой.

— Ты ездил домой?! А я думала, что Оливия…

— Я влюблен, Майя. А Оливия, славная девушка, нашла нужные слова, чтобы расставить все на свои места.

— А… — я почувствовала, что слишком часто моргаю, а слова от удивления не знают, в какой последовательности звучать, — еще кто-то есть? Она кто…что сказала Оливия?