Не ходите дети...

– Вот оно что! – восхитился он. – Слушай, так это ж здорово! Когда я вернусь домой и расскажу обо всём ребятам, они умрут от зависти. Подумать только, мы будем сражаться, как великие воины Шаки или Кечвайо[12]. Между прочим, твои белые братья даже с ружьями и пушками не могли сдержать атаку зулусов.

– Ну, допустим, не мои, – поневоле ввязался в спор Шахов. – Мы, русские, с вами пока не воевали, а то бы быстро научили не болтать глупости.

– Ладно, не сердись, я не хотел тебя обидеть. Пойдём лучше пива выпьем, – предложил Мзингва.

– Выпьем, – согласился Андрей. – Если пообещаешь не лезть в драку впереди всех. А то ведь убьют ненароком, и некому будет перед ребятами хвастаться.

– Убьют? Меня?

Похоже, такая мысль раньше не приходила парню в голову. Да и теперь не задержалась.

– Нет, быть такого не может, – рассмеялся он и потянул Андрея в сторону корзины с пивом. – Не тревожься за меня, Шаха! Как-нибудь выкручусь. Я везучий.

Шахов вспомнил про встречу со львом, про людей в камуфляже и автоматами, окружавших дом Магадхлелы, и перестал тревожиться. Непутёвый шофёр за то недолгое время, что они знакомы, мог погибнуть уже не раз. Но выкручивался, не прилагая для этого каких-то особых усилий. Наверное, он и в самом деле везучий. Дуракам ведь, как известно, везёт. С ними даже смерть не рискует связываться, обходит стороной.

А самого Андрея? Вероятно, тоже обходит. По неизвестной пока причине. Не исключено, что по той же самой. Только дураки разные бывают, оттого и везение у них не одинаковое. И нечего к парню приставать с нравоучениями. Может, пока он идёт вот так по жизни, пританцовывая, спиной вперёд, не глядя на дорогу и ни о чём надолго не задумываясь, то никакое дерьмо к нему и не пристаёт, а как только начнёт контролировать каждый шаг, тут сразу и увязнет по уши. Пусть уж и дальше танцует.

* * *

Глубоко за полночь Шахов возвращался в крааль уже знакомой ложбинкой между двумя холмами, поросшей невысоким, пахнущим мятой кустарником. Праздник ещё продолжался, но Андрею впечатлений уже хватило. Всё-таки какой жизнерадостный народ эти негры. Завтра их всех ждёт война, кровь, возможно смерть, а они знай себе распевают весёлые, зажигательные песни. И ведь как выводят, шельмы! Никакому грузинскому многоголосью не уступят. Вроде бы каждый горланит что-то своё, но не мешает другим, а пристраивается рядом, вплетается в общую мелодию, так что самому хочется подпевать, только боишься разрушить всё это великолепие своими неумелыми воплями.

А уж как танцуют – это и вовсе словами не передать. Но здесь, наоборот, никаких сольных партий, все синхронно повторяют одни и те же движения. Причём это не просто танцевальные па, а имитация настоящего боя. Атака, защита, перестроение, опять бросок вперёд и медленное плавное отступление в начальную позицию. А чтобы и ежу с Шаховым было все понятно, парни вышли в круг прямо со щитами и длинными палками, изображающими ассегаи. И при должном внимании из танца можно немало узнать о боевых навыках, тактике и стратегии кумало.

Вообще Шахову часто приходилось слышать, что в любом действительно древнем народном мужском танце зашифровано руководство по рукопашному бою. Иногда Андрей готов был с этим согласиться, чаще такое объяснение казалось ему высосанным из пальца. Особенно позабавил случай, когда приятель привёл его на занятие по древнерусскому кулачному бою со смешным названием буза. Всё бы ничего, каких только школ и направлений не бывает на свете, но тут один деятель начал втирать, что украинский гопак представляет собой комплекс базовой техники этой самой бузы. И ведь кое-какие плясовые движения действительно напоминают удары, блоки, уклоны, но только напоминают. Если и был в них скрытый смысл, то давно забылся, стёрся из памяти народной. И крайне сомнительно, что этот лектор сам стал бы на улице этак вот драться – вприсядочку, со скрещенными на груди руками, да с отряхиванием пыли с шаровар и сапог.

Но в этих африканских танцах и в самом деле просматривались элементы схватки. Лишь одна деталь смущала Шахова. Только что танцоры изображали, как бросают во врага свои копья, и вдруг перехватывали палки за другой конец и начинали колошматить ими воображаемого противника, словно палицей или каким-нибудь другим дубьём, случайно подвернувшимся под руку. Понятно, что танец – вещь условная, но он по-своему показывает происходящую в ходе боя смену оружия. Ведь после того, как ты метнул ассегай, схватка ещё и не закончилась, нужно и дальше чем-то обороняться и наносить ответные удары. Предположим, у кумало действительно есть какие-то боевые дубинки, и Шахов утром обязательно выцыганит такую у кузнеца. Но это момент перевооружения делает воина особенно уязвимым. Почти так же, как смена обоймы у пистолета. Запоминай, брат, пригодится!