Не ходите дети...

Но Шахов… Нет, неплохой в общем-то мужик. Простой, открытый, смелый, повидавший жизнь, по-своему неглупый. Только не умеющий, не привыкший общаться с другими на равных. Не может он без того, чтобы всё за всех не решать. На фекалии изойдёт, но добьётся, чтобы всё было так, как он задумал. Всё-таки въевшаяся за много лет в подкорку мысль «я здесь босс» не может не отразиться на характере. Особенно – в стрессовых ситуациях. А у них была – стрессовей некуда. Так ведь прошла же! Теперь-то всё успокоилось, можно бы уже и перестать напрягаться.

– Ну что, студент, раздумал купаться? Тогда вылезай, разговор есть.

Юноша вздрогнул. Хотя причин для испуга вроде бы не было. Кто ещё здесь может назвать его студентом? Да ещё и по-русски. Ну, а если бы это был кто-то другой? Не зря же Сикулуми приставил к Гарику охрану. И вот, стоило отпустить телохранителей… Но ведь он же внимательно всё осмотрел, когда заходил в воду. Как же…

– Андрей, как ты здесь оказался? – От растерянности он тут же перешёл на зулусский: – Вена ла вензани[3]?

– В Рэмбо играю, – довольно усмехнулся Шахов, пристроившийся шагах в двадцати ниже по ручью, на поваленном возле самого берега стволе серебряного дерева[4]. – Второй день за тобой бегаю, жду, когда ты один останешься. Не хочу я, чтобы кто-нибудь меня видел или слышал. А если услышит – так чтоб хотя бы не понял. Так что давай по-нашему, по-русски.

Гарик с улыбкой кивнул, мгновенно переходя от испуга в благодушное настроение.

– Хорошо, рассказывай, что у тебя новенького.

Через пару минут он перестал улыбаться. Слушал Шахова и не верил, что такие гнусности могут твориться совсем рядом, Что у кого-то поднялась рука на беззащитных хороших людей, его добрых знакомых.

– Слушай, Андрей, а не мог Мзингва ничего напутать? – с надеждой спросил юноша. – Ты же знаешь, что он, как бы помягче выразиться – не совсем адекватно воспринимает реальность.

– Да как тут напутаешь? – мрачно возразил Шахов. – А пепелище? А соседи? Я ведь пытался их расспросить – ничего они про Бабузе и его семью не знают. Или боятся рассказывать. Может, Мзингва и здесь напутал – никакого Бабузе никогда и не было? И Новавы, его дочери – тоже?

Андрей возмущённо засопел. Может, он и не испытывал к девушке никаких чувств, кроме приятных воспоминаний. Но не в этом же дело. Даже если бы они были едва знакомы. Даже если бы он не помнил её голоса, её тела, её имени, как не успел узнать имена внуков и внучек кузнеца. Какая разница? Всё равно кто-то заплатит за их смерть. И тогда, может быть, боль поутихнет. Иногда это помогает – Шахов знал, по собственному опыту.

– Ну а вдруг…

Гарик ещё не знал, как ещё объяснить внезапное исчезновение семьи кузнеца. Но всё равно пытался возразить, лишь бы не соглашаться с тем, что их действительно убили. Должно же быть какое-то другое, не страшное объяснение.

Договорить он не успел. Из-за кустов бесшумно, как умеют только опытные охотники, появился один из телохранителей.

– Молодой вождь, у тебя всё хорошо? – начал он, ещё не видя Гарика. – Мои воины начали беспоко…

Тут его глаза упёрлись в угрюмый взгляд Шахова, удивлённо расширились и забегали по сторонам в поисках пути к отступлению.

– Извини, молодой вождь, – залепетал охранник, пятясь, – что помешал твоей беседе. Я подожду тебя там, наверху.

И он метнулся обратно в заросли.

– Ч-ч-чёрт! – с досадой сплюнул Андрей. – Засветился всё-таки. А я ведь ещё главного не сказал. Слушай, Гарик, – быстро зашептал он, с тревогой оглядываясь на кусты. – Мзингва говорит, что убийцами командовал какой-то старик, распоряжавшийся от имени Сикулуми. Скорее всего, это был Хлаканьяна. И он обвинил Бабузе в том, что тот якобы отравил молодого вождя Звиде. Понимаешь, что это значит?

– Нет, – честно признался Гарик.

– Эх, студент! – разочарованно вздохнул Шахов, но тут же вспомнил, что у него нет времени на насмешки. – Значит, тебя хотят отравить, и уже заранее нашли виновных. Тебе надо бежать Гарик. Сегодня же. Ночью я буду ждать тебя на этом самом месте… Нет, здесь нельзя, здесь и меня могут поджидать, – поправился он, лихорадочно вспоминая какой-нибудь заметный ориентир в окрестностях крааля Сикулуми. – Ну, хотя бы у двух кривых деревьев справа от ворот. Запомнил, Гарик? В полночь.

Всё, не успел! На берег ручья выскочили вооружённые ассегаями воины кумало. Раз, два – пятеро. И молча, не приближаясь, но и не сводя глаз с Андрея, окружили его. Шахов осторожно скосил глаза на поваленное дерево, за которым он припрятал своё сломанное копьё и не повреждённый щит. Сейчас прорываться к ним бесполезно. Ему не дадут и шага сделать. Придётся дожидаться удобного момента.

– В чём дело, ребята? – старательно изображая простака, спросил он. – Неужели вы меня не узнали? Я же Шаха. Я с вами вместе против сибийя воевал.

– Мы помним тебя, Шаха, – ответил старший из воинов. – И наш вождь помнит тебя. Пойдём, Сикулуми давно хочет с тобой поговорить.

Ага, парень фактически признался, что Андрей объявлен в розыск. Хотя, проверить ещё раз не помешает.