Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ

А наутро заявился Михей. Заявился – мягко сказано. Супруг ворвался в квартиру неистовым ураганом, сметая всё на своём пути: дверь с грохотом ударилась о стену; в сторону отлетела сестрёнка, ненароком подвернувшаяся под руку; запнулся, грязно выругавшись, за Тусины сапожки, которые та с вечера бросила посреди дороги; жалобно заскрипел табурет, некстати оставленный кем-то при входе в комнату… Впрочем, цели своей конечной достичь буян так и не сумел: до Васьки его отделяли всего-то несколько заветных метров, как, откуда ни возьмись, выросло досадное препятствие и он упёрся в восставшую неприступной стеной, крайне рассерженную тёщу.

– Ну-ка притормози, дорогой зятёк! – осадила не в меру резвого парня. – Ты чего тут разбушевался? А? Чего надо?!

– Мать, ты отойди лучше! – дышал перегаром, злобно сверкая налившимися кровью глазами.

«Точно как бык на корриде… – испуганно наблюдала со стороны Василиса. – А мама, выходит, тореадор?» Надо же, ещё и шуточки в голову лезли. Почему-то в победе матери была уверена на все сто процентов и не ошиблась. В ответ на предупреждение разгневанного зятя женщина и ухом не повела, перегородив проход словно щитом стодвадцатикилограммовым, и попробуй сдвинь! Похоже, что лишь сейчас до сознания матери стало доходить, какой «подарок» достался дочери и что пришло самое время вмешаться.

– Иди в маленькую комнату! – приказала притихшей девушке.

Ну та и ушла от греха подальше, закрыв за собой дверь. Тусечка только проснулась, сонно потягиваясь в кроватке, а сестрёнка сидела рядом и, потирая ушибленное плечо, разобижено ворчала.

Как ни прислушивалась Васька, толком разобрать суть беседы не получалось, лишь отдельные фразы. Сквозь неплотно прикрытые двери до неё доносились возмущённые выкрики матери о прописке в квартире, ответное рычание супруга о якобы ненормальной жене, доставшейся ему: «У нас на родине таких подвешивают с балкона вниз головой, привязав к ногам верёвку!» Затем послышались глухие удары кулаком… «Видимо, по столу… – решила Василиса. – Ну не по голове же мать Михею стучит?!» – нервно хихикнула она. Пауза… И монотонный голос матери, прерываемый сдавленными всхлипами мужа. Уж до чего они договорились, Ваське было неведомо, но уже через полчаса Михей ушёл, оглушительно хлопнув дверью.

– Можешь выходить! – позволила раскрасневшаяся женщина дочери. – Больше он тут не появится! Вот ведь говнюк какой… угрожать мне вздумал! Враз бошку откручу, как цыплёнку синюшному!

– Спасибо… мам… – только сейчас позволила себе тихонько заплакать, и то были слёзы не обиды, как раньше на мать, не страха, а бесконечной благодарности… ком в горле сдавил связки, мешая что-то добавить к сказанному. Так получилось, что впервые в жизни за неё кто-то вступился…

Девушке показалось, будто мерзкий липкий кокон, обволакивающий всё её естество с самого первого момента знакомства с Михеем, просто в один момент чулком сполз вниз, позволяя вдохнуть полной грудью, а светлая радость вдруг переполнила всю её истерзанную душу, бальзамом омывая сердце.

«Жизнь продолжается!» – ликовала Василиса, в третий раз подавая заявление на развод. Секретарь в суде и на сей раз смолчала, лишь глянув на девушку словно на ненормальную. «На этот раз последнее!» – всё-таки не удержалась Васька, чтобы не прокомментировать свои действия, словно оправдываясь. Тусечку в тот садик решила не возить – и далеко от дома, и чревато встречей с мужем, и на самом деле только рада была, помня последний инцидент с воспитательницей. Девочка, похоже, вовсе не огорчилась их внезапным переездом к бабушке, вмиг забыв и любовь свою садиковскую – Серёжку!

После разговора с тёщей Михея и правда будто ветром сдуло – ни слуху, ни духу. Уж чего такого ему страшного женщина наговорила, чем пригрозила, тайна за семью замками, но тот их пока не тревожил, а сердце Василисы трепетало в предчувствии скорой амнистии. Она вдруг вновь почувствовала вкус к жизни, оторвав наконец-то скорбный взгляд от земли, и уже без опаски смотрела в лица прохожих, не боясь получить очередную затрещину, ослепляя тех синевой своих глаз. Было в её взгляде что-то такое, что вызывало оторопь в первый момент… сродни недоумению… Случайно окунувшись в глубину зрачка, на несколько долгих секунд будто в водоворот попадаешь, ощущая себе невольным свидетелем страданий нешуточных, разглядев там зарубку боли затаённой, и становится крайне неловко от случайного прикосновения к чужой тайне…

Судебное заседание о разводе прошло намного прозаичнее и не так страшно, как ожидала Василиса. Что тому причиной… быть может, судья, увидев третье по счёту заявление, решила не тянуть, пока девушка вновь не передумала и не забрала свою петицию, просто вопиющую невыносимым страданием? А пока…