(Не)Кулинарная книга. Писательская кухня на Бородинском поле

– Так потому что первые революционеры сами себя критиковали за то, что «под вывеской коммунизма повторяется печальный опыт генерала Аракчеева». И Максимилиан Волошин даже стишок написал, трата-та-та….таким он был написан Джорджем Доу – земли российской первый коммунист – граф Алексей Андреич Аракчеев. А уж «был никем – стал всем» – это точно про него. Про Аракчеева. Причём, заметь, Валентина, не революциями был перевёрнут вверх снизу, а своим собственным упорным трудом «змей, который живёт на Литейной» всего добился. И был совсем не так однозначен, как нам представлен. Не в том смысле, что был хуже – куда уж хуже представленного? – или лучше. Просто – другой.

Валентина про Аракчеева не интересовалась. А вот про свой собственный упорный труд – это ей было понятно. Она была настоящей трудягой, моя тётка-бабка Валька.

И обзавелась Валентина мечтой. Создать на клочке своей Поволжской земли, на двенадцати сотках песчаной земли, прилагающейся к отцовскому дому, своей же собственный овощной рай. Досконально изучила оранжерейный вопрос. И в каком-то из отпусков – у учителей он был приличный, почти два месяца выходило, – выстроила на кровном наделе две теплицы. Стеклянные! Местные пролетарии (крестьян там как-то и не было, хотя землю под картошку пролетариям выделяли) смотрели на тёткино начинание с мрачным подозрением. С жиру бесится. Деньги некуда девать. Это ж сколько оно такое стоит и зачем?! Тебе что, «завтрак туриста» не нра?!.

В первый отпуск тётка Валька успела только возвести. И, наказав своей родной сестре, моей бабке Наде, охранять теплицы пуще зеницы ока, в Одессу отбыла, к месту жительства и службы. А когда (и как?!) бабке Наде охранять? Дома хоть и забор в забор, но она в две смены шоферит, пока сплав не закончится. А когда уж вода стала и снегом всё замело, выяснилось, что теплицы тётки Валькины почти лишились стёкол. И не украли, аккуратненько вырезав. Разбили показательно, страшно и коряво. В назидание.

Долго история длилась. Но тётка Валька была упорнее Аракчеева. Она снова и снова восстанавливала теплицы. Где-то закупала чернозём и как-то его доставляла в Волжск (это ж вам не сейчас, когда садовнику-огороднику всё на лопате – были бы деньги!). Деньги у тётки были – жила она одна, мужем и детьми не обзавелась. Работала на полторы ставки, надбавка за вредность в школе-интернате. (Оглядываясь на несколько абзацев вверх: вы действительно хотите обрушить на несчастных обыкновенных учителей альтернативно-одарённых учеников? или так: вы правда хотите обрушить на своих детей альтернативно-одарённых учеников? это вы потом ещё раз к зеркалу подойдите и сами с собой серьёзно перетрите этот вопрос, включив ваш пока, смею надеяться, не слишком альтернативный в своей терпимости интеллект, тем более терпеть уже не вам, а учителям и вашим детям.) Побочно тётка ещё и математикой занималась дополнительно с неальтернативно нормальными недорослями, в вузы готовила. Деньги у неё водились. Зарабатывала отменно, жила скромно, копить умела. Но всё-всё-всё надо было ещё доставать! Обзаводиться знакомствами. Договариваться на фабриках и заводах. Отлавливать грузовики с карьеров, соблазняя водил бутылками. Ящики сколотить. То есть – фанера, гвозди. Даже мужики не нужны – тётка Валька отменно сколачивала ящики. Но нужны материалы. И так далее. И так далее около двадцати лет. Одесса-Волжск-Москва-транзит. Два родных города. В Одессе много чего есть. В Волжске – нет ничего. Москва-транзит – приобретаются грабли и лопаты, и горшки. Себе. И Полине. Это, что себе – туда, в Волжск. То, что Полине – отсюда, в Одессу.