(Не) люби меня

– Нашел о чем жалеть, – сказала я равнодушно и бросила косу на постель. – Я готова. Что дальше?

А дальше последовало «представление». Мы разыграли его с Жозефом, как по нотам – постонали в унисон, попрыгали на постели, оставив окно открытым. Так, чтобы ни у кого в монастыре не оставалось сомнений, что строптивая Силента очень быстро смирилась и выполнила послушание со смирением и старанием.

Я едва смогла выждать час, а потом Жозеф стукнул в двери, требуя открыть. Судя по тому, что засов снаружи открыли через полминуты, нас и вправду караулили. Надвинув на лицо шапку, я сунула в руку послушнице, сторожившей нас, монетку, и зашагала к выходу из монастыря.

Хитрость удалась – меня и в самом деле никто не узнал, и мне удалось выйти из монастыря беспрепятственно. Я прошла немного по ночной дороге, а услышав журчание воды, свернула к ручью. Луна уже наполовину спряталась за верхушки деревьев, и мне приходилось продираться через заросли почти вслепую, раздвигая ракитник и спотыкаясь о коряги.

Но вот мне навстречу подалась тень, и кто-то схватил меня за руку, увлекая за собой. Я узнала Ланвен – она едва дышала, запыхавшись от быстрой ходьбы, и все время оглядывалась, словно не верила глазам, что видит меня. Мы вышли на поляну, где стояла повозка, крытая тканым пологом, и возчик, сидевший на облучке, спрятал меч в ножны, увидев нас. Из фургона выскочили двое, и я разглядела сэра Ролфа и сэра Криспина.

– Забирайтесь внутрь, – приказала Ланвен, и сэр Ролф подсадил меня, а сэр Криспин помог залезть под полог Ланвен.

Она задернула занавески и повозка тут же тронулась, а моя камеристка обняла меня с таким пылом, что чуть не задушила.

– Все ли с вами в порядке? – прошептала она, прижимая ладони к сердцу. – Я боялась опоздать.

– Все хорошо, не беспокойтесь, – заверила я ее. – Но Жозеф… Это вы уговорили его прийти спасти меня?

– Уговорила? – Ланвен фыркнула. – Сэр Стефан сказал, что кастрирует его, если он не выполнит свой долг.

– Куда мы сейчас? – спросила я. – И нет кусочка хлеба? Я ужасно голодна.

Нашлась пшеничная лепешка и ломти вяленого мяса, которые я уплела тут же, позабыв о достоинстве и изяществе. Пока я ела, Ланвен рассказывала мне, куда мы направляемся. Мы должны были обогнуть столицу и свернуть к южным границам, чтобы доставить меня как можно ближе к семье.

– Я забрала сундучок с вашими драгоценностями, – Ланвен похлопала ладонью по шкатулке, стоявшей рядом с ней, – все цело, можете не сомневаться. Только аквамариновую брошь пришлось продать. На нее купили повозку и лошадей, и я дала денег Верею, чтобы он смог попасть к вам.

– Благодарю, – я доела последний кусочек и задумалась.

– Что-то не так? – спросила Ланвен. – Вы как будто не рады своему освобождению.

– Что с его величеством? – спросила я. – Почему сэр Стефан бросил его?

– Он сказал, что люди лорда Кадарна напали неожиданно, – рассказала Ланвен. – Рыцари короля не ждали предательства, подпустили их слишком близко, а те выстрелили в упор из арбалетов. Многие погибли на месте.

– А остальные бежали, – сказала я презрительно.

– Умри они там же, разве это спасло бы короля?

– Могли бы спасти свою честь.

– Сэр Стефан и сэр Криспин хотят вернуться, – сказала Ланвен, – а нас будет сопровождать сэр Ролф. Они так решили.

– Хотят вернуться, чтобы спасти короля?

– Чтобы собрать верных ему людей, – Ланвен со вздохом погладила меня по руке. – В столице только и говорят, что король сошел с ума, что вы околдовали его и лишили разума. Никто не желает вам добра, поверьте. Вам надо немедленно уехать.

– Странные речи я слышу от вас, девица Кадарн, – сказала я сухо. – Когда-то я умоляла вас помочь мне бежать, но вы говорили о том, что служите королю и королеве, и мечтаете подняться на вершину, будучи камеристкой любовницы короля. Что же изменилось теперь?

– Я ошиблась, – сказала она глухо и вдруг разрыдалась, уткнувшись мне в колени.

Ее слезы и причитания испугали и озадачили меня. Я гладила ее по голове, а она бормотала, цепляясь за меня:

– Эта жизнь не для вас… Не для вас!.. Вы созданы для любви… но она вас погубит…

– Глупая, – сказала я, невесело усмехнувшись. – Разве любовь может погубить? Любовь спасает. Надо только быть верной и идти до конца, идти прямо, никуда не сворачивая.

– Вам надо бежать, – повторила Ланвен.

– Нам надо попытаться спасти короля, – ответила я, усаживая ее рядом и вытирая ей щеки ладонью. – Пока еще не поздно.

Она только удрученно покачала головой.

Повозка мерно покачивалась, унося меня прочь от монастыря святой Магдалины, и вскоре мы с Ланвен заснули, прижимаясь друг к другу, чтобы было теплее.

Утром следующего дня, когда мы остановились на короткий привал, мне пришлось выдержать две непростые битвы. Во-первых, Ланвен пришла в ужас, когда увидела, что я обрезала волосы, и я долго утешала ее, убеждая, что волосы – это не честь, и потеряв их, вполне можно разжиться ими снова. Во-вторых, сэру Стефану не понравилась моя идея отправляться на спасение его величества.

– Это невозможно, – говорил он хмурясь. – Нас всего трое, а короля охраняют в доме на озере около десяти человек.