Не мамкай!

Марии я действительно сделала светлые волосы – другой пряжи в доме не нашлось, а для осла мне не хватило места в коробке и проволоки. Рассказала мужу про проблемы с материалами. Муж, очень трепетно относящийся к историческим соответствиям, ответил в стиле военрука:

– Это не вертеп, а бедлам какой-то.

Вертеп отнесли в школу. Дети и учительница были в восторге. За это время родители, естественно, пустились в теологические споры и делились сомнениями – признает ли православная церковь вертепы и зачем забивать детям этим голову? Православная церковь вертепы не только признает, но и поставила на коммерческую основу – фигурки святого семейства, а также домашний скот продаются в церковных лавках. Для детей наша поделка стала тем, чем и должна была быть – кукольным театром с фигурками. Даже мальчики подбегали к нашей работе и говорили: «Какие классные овечки!» Девочки пытались отодрать люльку и рассмотреть младенца.

На столе в холле стояли только две работы – наша и еще одного мальчика из параллельного класса. И все шло к тому, что именно наша работа займет первое место ввиду отсутствия конкуренции, о чем я гордо сообщила домашним.

– Я не поеду в храм Христа Спасителя, – объявил муж. – Я лучше в синагогу…

– Победителей еще не объявили, – ответила я, исключительно чтобы потянуть время: в победе я была уверена.

Так и случилось. Наш с дочкой вертеп, несмотря на Марию-блондинку и отсутствие осла, отправился на следующий конкурсный этап – в храм другого района. Требовалось присутствие конкурсантов-финалистов.

Я волновалась, поскольку не была готова к лекции про вероисповедания. Сына мы провели по всем религиозным объектам, объяснили разницу между католической мессой, намазом и православной службой. Я заодно рассказала про халяльное мясо. Мацу он и так всегда видел в доме – нет ничего вкуснее омлета с мацой. После курса по истории религий и экскурсий по святым местам сын в одиннадцать-двенадцать лет стал агностиком и до сих пор им остается. Дочку же мы просветить забыли.

Я боялась, что Сима испугается, если с ней грубо заговорят или одернут замечанием – в наших храмах истово верующие бабули не всегда выбирают выражения и тон. Чтобы проявить уважение, я надела юбку, на дочку платье. Накинула на голову платок. Для Симы тоже прихватила некое подобие платочка.

Храм оказался совсем новым и современным. Меньше всего он походил на место для молитв и общения с богом: забитая машинами стоянка, гардероб внизу, туалет направо, лифт, столовая, больше похожая на кафе. На втором этаже – лавочка с чаями, сладостями и прочими вкусностями.

– Ненастоящие картины, – сообщила Сима, посмотрев на иконы. Она занимается рисованием, но не это главное. Как все дети, она остро чувствует новодел и подделку.

Никто не требовал, чтобы девочки и женщины были в платках. Многие мамы стояли в джинсах. Детей напоили чаем с пряниками и баранками.

Потом мы голосовали, оставляя на бумажках номера понравившихся работ и бросая их в корзинку. Поскольку некоторые школы выступили коллективами и заранее договорились голосовать друг за друга, шансов пройти в суперфинал у нас не имелось никаких. Оказалось, что дочь это прекрасно понимала – победа в конкурсе не всегда бывает честной.

Сима попросила забрать поделку из храма, чтобы она хранилась дома. Я ей рассказала про полоски бумаги из моего детства, и она тоже решила совершить много добрых дел, чтобы младенцу было мягче лежать.

Школьные конкурсы тем временем шли бесконечной чередой. Но конкурсная комиссия неожиданно приняла решение не создавать конкуренцию между второклашками и, например, четвероклашками, и темы разделили. Малыши клеили кленовые листья и делали поделки из желудей и каштанов, старшим поручили самовыражаться в рисунках и макетах на тему «Курская битва». Я поинтересовалась у родительского сообщества, что делать, и получила ответ: вырезать танк из пенопласта. Вот чего-чего, а пенопласта у меня в доме не нашлось. Так что мы остановились на рисунке.

Сима сказала, что не хочет рисовать солдата, а танк – тем более. Поэтому мы с ней пошли к отцу семейства и попросили нарисовать танк. Но муж не может просто так нарисовать то, что просят. Он снял с полки книги и начал рассказывать дочке про Курскую битву. Потом достал несколько томов детской энциклопедии и принялся зачитывать абзацы про ход боевых действий. Затем случайно увлекся стоявшим рядом на полке альбомом с репродукциями литовского художника и композитора Чюрлениса, а мы с дочкой сбежали, чтобы не слушать еще и про Чюрлениса. Спустя некоторое время, покопавшись в еще каких-то толстых фолиантах, муж все-таки выдал эскиз. Сима, критически осмотрев набросок, согласилась его раскрасить. На Чюрлениса, по крайней мере, это не было похоже. Здоровенный Т-34 на постаменте, красная звезда фоном, на заднем плане стрелки наступления, с указанием населенных пунктов. Работу сдали. Все рисунки и поделки, как всегда, выставили в центральном холле.