Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Другой пример наступления текста на пространство – супермаркеты, в которых клиент молча проходит по отделам, читает этикетки, взвешивает овощи и фрукты на весах, отражающих не только вес, но и стоимость, молча протягивает банковскую карту молодой женщине, столь же молчаливой, как он сам (ну, как минимум, не очень разговорчивой), которая считывает штрих-код каждого товар с помощью специального устройства, прежде чем удостовериться в дееспособности банковской карты. Еще более прямой и более тихий диалог происходит между каждым владельцем кредитной карты и банкоматом, на экране которого обычно отображены вежливые и доброжелательные инструкции, иногда, впрочем, откровенно призывающие соблюдать порядок: «Карта неправильно вставлена»; «Заберите карту»; «Внимательно прочтите инструкцию». Все высказывания, обращенные к нам с обочин дорог, из торговых центров и с банковских терминалов на улицах, обращены одновременно и безразлично к каждому и любому из нас («Спасибо за пользование нашими услугами», «Счастливого пути», «Спасибо за Ваше доверие»), неважно, к кому именно: они производят «среднего человека», пользователя дорожной, коммерческой или банковской системы. Они его производят и при необходимости могут наделить индивидуальностью: внезапное предупреждение на светящемся табло («110! 110!») призывает торопливого автомобилиста к соблюдению скоростного режима; на некоторых парижских перекрестках выезд под красный свет автоматически фиксируется, а машина нарушителя идентифицируется по фотографии. Все кредитные карты оснащены идентификационным кодом, позволяющим банкомату предоставлять владельцу карты необходимые сведения, в то же время напоминая о правилах игры: «Вы можете снять 600 франков». «Антропологическое место» складывается из уникальных идентичностей – местных языковых особенностей, примет пейзажа, неписаных правил жизни; не-место создает единую общую идентичность пассажиров, клиентов или воскресных водителей. Безусловно, относительная анонимность, связанная с этой временной идентичностью, может быть воспринята как освобождение теми, кто на какое-то время должен всего-навсего соблюдать очередь, идти туда, куда говорят, и следить за своим внешним видом. Сразу по прохождении паспортного контроля и регистрации пассажир, ожидающий своего рейса, немедленно бросается в пространство магазина дьюти-фри – «свободное от пошлин», будучи сам освобожден от багажа и повседневных обязательств; он делает это не столько с целью купить товары в дорогу по лучшей цене, но скорее для того, чтобы прочувствовать реальность этого момента свободного времени, этого неоспоримого права пассажира перед вылетом.

Одинокий и при этом неотличимый от остальных, пользователь не-места вступает с ним (или с силами, управляющими не-местом) в договорные отношения. Время от времени ему напоминают о существовании такого договора. Инструкции по использованию не-места являются неотъемлемой частью ситуации: купленный билет, карта, которую нужно предъявить на пропускном пункте, или даже тележка, которую он толкает перед собой в супермаркете, становятся более или менее явными напоминаниями. Договор всегда связан с индивидуальной идентичностью того, кто его заключил. Чтобы пройти на посадку в аэропорту, нужно сначала предъявить свой билет, на котором указано имя пассажира; одновременное предъявление на паспортном контроле удостоверения личности и посадочного талона служит доказательством того, что договор соблюден; в разных странах требования на этот счет могут различаться (удостоверение личности, паспорт, паспорт с визой) – и с самого начала создаются гарантии того, что эти требования будут соблюдаться. Пассажир обретает анонимность лишь после подтверждения своей личности, как бы поставив таким образом подпись под договором. Покупатель в супермаркете, расплачиваясь чеком или банковской картой, так же раскрывает свою личность, как и пользователь платной автотрассы, оплачивающий въезд на нее по карте. В некотором смысле пользователь не-места всегда должен доказывать свою невиновность. Предварительная или заключительная проверка идентичности и контракта ставит на пространство современного потребления штамп «не-места»: в него могут попасть только невиновные. Слова здесь почти не играют роли. Индивидуализация (право на анонимность) возможна только при наличии контроля личности.