Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Где персонаж оказывается у себя дома? Вопрос в меньшей степени касается географической территории, чем риторической (в классическом понимании слова «риторика», определяемом риторическими высказываниями – призывом, обвинением, критикой, рекомендацией, предостережением и т. п.). Персонаж оказывается у себя дома там, где ему понятна и приятна риторика людей, с которыми он делит жизнь. Признаком попадания домой является возможность быть понятым без особых проблем и вникнуть в рассуждения своих собеседников без необходимости длительных объяснений. Риторическая страна персонажа заканчивается там, где его собеседники больше не понимают обоснований, которые он дает своим действиям и поступкам, жалоб, которые он формулирует, или выражаемого им восхищения. Затрудненность в риторической коммуникации обозначает переход границы, которую, конечно, следует представлять себе скорее как фронтир или приграничные территории, нежели как четко прочерченную линию (с. 179).

Если Декомб прав, из этого следует заключить, что в мире гипермодерна никто никогда не окажется «дома»: зоны фронтира или «приграничные терртории», о которых он говорит, больше не выводят в совершенно незнакомые миры. Гипермодерн (проявляющий себя одновременно в трех аспектах избытка: избыток событий, избыток пространства, индивидуализация референций) естественным образом находит свое завершенное воплощение в не-местах. Через них совершают транзит слова и образы, укореняющиеся в тех все еще разнообразных местах, где люди по-прежнему пытаются построить часть своей повседневной жизни. Не-место заимствует слова у исторических мест, непосредственно в «почве» – то, что мы видим на автотрассах, где «зоны отдыха» (понятие «зона» (aire) является максимально нейтральным и удаленным от места и местности) иногда устанавливаются по отношению к определенной и таинственной черте близлежащей местности: «зона Совы», «зона Волчьей Хижины», «зона Страшного Ущелья», «зона Крокетов»… Мы живем в мире, где то, что этнологи называют «культурным контактом», становится общим феноменом. Первая сложность этнологии «здешнего» состоит в том, что она всегда имеет дело с «там», при этом не имея возможности конституировать это «там» в форме отдельного, четко отличимого от прочих (экзотического) объекта. Язык свидетельствует об этих множественных взаимных проникновениях. Повсеместное использование общеупотребимого английского (basic English) в коммуникационных технологиях или маркетинге является в этом смысле показательным: оно свидетельствует не столько о триумфе одного языка над всеми прочими, сколько о вторжении во все языки определенного универсального словаря. Значима скорее потребность в этом обобщенном словаре, нежели тот факт, что он состоит из английских слов. Лингвистическое ослабление (обозначим так снижение семантической и синтаксической компетенций в средней практике разговорных языков) в большей степени объясняется этой генерализацией, чем контаминацией и подрывом одним языком другого.