Не мой подарок (СИ)

— Ой, аккуратнее! — Кричит кто-то позади.

Отмахиваюсь, ухожу к кабинету. Снова очередь, снова женщина с детьми, один из которых пытается залезть на меня. Та зачем-то извиняться, отталкивает, безрезультатно, бессмысленно.

Сдаю кровь, прохожу на КТГ, УЗИ, и вместо привычного получаса, что обычно занимал обход, вхожу в кафе на пятом этаже только спустя два часа.

Забираю гранатовый сок, сажусь возле окна, вглядываясь в белую линию горизонта, немного размытую туманом. Отпиваю глоток, еле справляясь с кисло-сладком, даже скорее терпким вкусом, и вздрагиваю от детского щебетания рядом.

— Дядь! — Оборачиваюсь, всматриваясь в карие глаза пятилетнего мальчишки, что одолевал меня все утро.

— М? — Улыбнулся в ответ играющему озорству.

— Дядь, а что у меня в [л]уке?

Только сейчас обращаю внимание на спрятанные за спиной руки. Пожимаю плечами.

— Ну, угадай!

Замечаю за столом наискосок его братьев, разглядывающих нас, и их маму, сжимающую гору скомканных салфеток перед собой, удерживая телефон плечом возле уха.

— Я не хочу проходить через это, слышишь?! — Почти кричит в трубку.

Ребенок рядом окликает вновь.

— Дядь, ну?

Точно… замечаю фантики в руках младших.

— Конфета? — Снова улыбаюсь.

Ребенок удивленно хлопает глазами и протягивает кулачок, через миг и правда протянув такой же голубой фантик.

— Ты волшебник?

— Вовсе нет.

— А как ты узнал? Точно… может, ты Дед Мо[л]оз?

Улыбнулся вновь.

— Разве похож?

— Ну, мне никогда не н[л]авилась его бо[л]ода. — Рассуждает, погружая меня в наш диалог. — Знаешь, нынче я поп[л]осил нам машину, а толку? Ты же не пода[л]ишь… Будут опять конфеты…

Только телефонный разговор не думает заканчиваться, доносясь обрывками, от которых хочется отмахнуться:

— Ты думаешь, я хотела? Это мне рожать, эй! Это мой выбор… И… сделай уже что-нибудь, слышишь?

Бросает трубку и только после этого замечает, кажется, Давида, уже усевшегося напротив. Вскакивает, подбегая и опять извиняясь.

— Не стоит, все в порядке.

Она на миг замирает, посмотрев на меня взглядом старшего сына, будто сопротивляясь последней фразе. Сам не знаю зачем, но уже предлагаю:

— Вас подвезти? Давид сказал, что вы все без машины…

Уверяет в обратном, уже отходя к своему столу, хотя по изредка брошенным взглядам старшего видно — мама неплохо врет, но и не обязана отвечать на любезность постороннего мужика. Как и я не обязан влезать в чью-то жизнь, предлагая никому ненужную помощь.

Интересно, когда я это уже пойму и перестану "притворяться добреньким и заботиться о чужой беременной девушке"? Почему всё сводится именно к ней!?

Допиваю сок, ухожу к терапевту, радуюсь, что хоть тут сегодня принимают по времени. Заверяют, что результаты в порядке, хоть в крови, кажется, что-то немного завышено. Ухожу к машине, бросаю скрин на сиденье рядом и только сейчас понимаю, что Жили уже раза 4-ре оповещала о звонке.

Перезваниваю сыну:

— Пап, ну, наконец-то! Ты где вообще?

Отъезжаю, переключив на громкую связь.

— В больнице был.

— В больнице? Ты!? А… — Вспоминает. — Точно, конец года же… В общем, мы часам к 8-и приедем, ладно? Я там продукты закинул…

Усмехнулся.

— Ты и продукты?

Ян довольно подтвердил.

— Взрослеешь?

— Конечно!

— Всё так серьезно?

Еще больше гордости в тоне.

— Конечно…

Пытаюсь стереть с лица иронию, поворачивая на одном из перекрестков.

— Короче, ты их разбери, ага? Я уже уехал. Потом вечером что-нибудь приготовим.

— Сам не мог?

— Ну, пааап… Ладно, я отключаюсь. До вечера.

Скидываю звонок.

Прек-рас-но. Чу-дес-но. Почему меня всё уже так раздражает?

До последнего откладываю поездку до дома, сочиняя тысячу ненужных дел. Паркуюсь у въезда в гараж только около 4-ех, решаю сразу же сгрести снег с тропинки, чтобы "золушка" не погрязла своими туфельками в здешних непроходимых дебрях… лучше бы погрязла.

Почему я так злюсь!?

Беру лопату из кладовой и вдруг замираю у входа, смотря, как сосед напротив украшает фасад дома гирляндами, а его жена вытаскивает огромную коробку новогодних игрушек. Киваю на их приветствие и искренне делаю вид, что занят уборкой территории. В конце концов, новогоднего настроения мне еще не хватало.

Через полчаса захожу внутрь, скидываю с заледеневших ладоней перчатки, следом отправляю курточку. Зарекаюсь высушить неподходящие для подобного заостренные ботинки, но плюю и просто прохожу мимо Дже-Зи. Надо бы повысить градус в доме, но панель управления так же остается не тронутой.

Черт возьми, надо успокоиться. Что такого? Подумаешь, сын приведет девушку, подумаешь, какую уже ночь не могу выспаться, подумаешь, она заверяла, что всё не так…

И я в это поверил. Где-то очень глубоко… тот самый огонёк сильно подрос.

Прохожу на кухню, вижу огромный пакет на столе, из которого торчит непонятно что: и копченая курица, и выкатившиеся банки с консервированными ананасами, и батон, и зелень с фруктами, и, о, великолепно, колбаса с сыром и какой-то магазинной заправкой.

Оставляю все нетронутым, лишь ради приличия достав из морозилки куски говядины. Закидываю те в мультиварку, режу пару луковиц, добавляю туда же. Включаю таймер и ухожу на второй.