Не молчи...

— Мои сестры были маленькими. Папа только что устроился на работу и целыми днями пропадал в офисе. Родители постоянно находились в стрессе. Я не могла сказать им, потому что думала, что это была моя вина. Я начала надевать свитера и брюки. Мне казалось, если я не буду показывать так много голой кожи, он перестанет. Но он не остановился. Стало только хуже. Он стал класть мою руку себе на колено. Спустя неделю после моей стрижки, маме нужно было срочно уйти в магазин. Я запаниковала и наделась, что она увидит тревогу в моих глазах, но она была слишком занята. Мы жили в дуплексе тогда, и вторую часть дома занимала семья тети. Мама оставила ее за главную. Через десять минут после того, как мама ушла, тете пришлось уехать за дядей. Через дверь она не видела моего лица, и подумала, что все будет в порядке. Не было причин для беспокойства: учитель занимался со мной в течение нескольких месяцев, родители доверяли ему, а я обо всем молчала. Он положил руку на мое колено. Он думал, что успокаивает меня, но это только еще больше нервировало, и я совершала все больше ошибок. Он провел рукой по моей спине и стал медленно гладить. — Слезы текут рекой по ее лицу, и я сжимаю кулаки. — Я больше не могла играть. Я начала плакать. Он запустил руку мне под свитер и начал гладить мою голую спину. Наклонился и начал шептать, какая я красивая, и чтобы я перестала плакать, и что я его принцесса. Затем положил мою руку себе на колено и накрыл сверху мою ладонь своей рукой. Он погладил себя моей рукой и начал стонать мне в ухо. Я не могла пошевелиться. Я была парализована. Я лишь продолжала молча плакать. Он начал целовать мою шею и двигаться быстрее. Он тихо простонал мне в ухо, когда кончил. И заставил меня пообещать не говорить маме и папе. Он сказал, что они будут злиться на меня. Через несколько минут мама вернулась. Я не стала ждать, что он еще скажет, встала и побежала в ванную, и меня вырвало.

Я просто в ярости. Ари может увидеть это по моему лицу.

— Прости, Бен. Мне не следовало рассказывать. Извини.

Она пытается подняться, но я притягиваю ее к себе и обнимаю крепче.

— Прости, детка. Мне очень жаль, что этот больной ублюдок воспользовался тобой. Ты была ребенком, Ари. Ты понимаешь, что это не зависело от того, что ты надевала или как ты играла на пианино? Скажи мне, ты понимаешь?

Ари кивает.

— Я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое. Я не знала, что мне сделать, чтобы при этом никто не узнал о случившемся. Поэтому я подстриглась. Я подумала, если изуродую себя, он перестанет меня трогать. Я хотела отсидеть следующий урок с ним, но от волнения мне стало плохо за час до его прихода. После того дня, я сказала родителям, что больше не хочу брать уроки игры на пианино. Было не трудно убедить их — с деньгами было туго.

— Ты когда-нибудь видела его снова?

— Мне казалось, что я видела его несколько раз возле школы, но не уверена.

— Ты помнишь его имя?

Ари качает головой.

— Мне было семь. Я называла его «учитель». Слишком поздно, чтобы что-то делать. Мы оба знаем, что уже год как истек срок давности этого преступления. Кроме того, это будет лишь мое слово против его? Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Обещай, что все останется между нами.

Мысль о бездействии и о безнаказанности этого мудака ужасно бесит меня.

— Это было давно, Бен. Я бы ничего не рассказала тебе, если бы ты не был здесь и не увидел, что со мной происходит.

Я смотрю на нее и вижу унижение и боль в ее глазах.

— Я рад, что оказался здесь. Даже не верится, что ты жила с этим так долго.

Ари крепко обнимает меня и слезает с моих коленей.

— Я очень устала. Прости, что разбудила тебя. Поговорим обо всем позже?

Не думаю, что этот разговор окончен, но пока мы прервем его.

— Ладно. — Я притягиваю ее ближе к себе и пытаюсь уснуть.

Ари

Я лежу, свернувшись у Бена на груди. Мне легче от того, что я все ему рассказала. Ненавижу, что он оказался рядом и стал свидетелем одного из моих кошмаров. Я знаю, что он расстроен из-за меня, но это случилось очень давно. Бен гладит меня по волосам, медленно усыпляя.

* * *

Я сажусь и осматриваюсь вокруг. Слышу звонок телефона. Яркое солнце ослепляет меня, проникая в комнату сквозь окно. Я беру телефон с тумбочки, чтобы посмотреть время — 10:30. Я никогда так долго не спала.

Опять звонит телефон. Я смотрю на Бена, он крепко спит, и слегка трясу его за руку.

— Бен, твой телефон звонит.

Он резко садится, протягивает руку и копается в кармане брюк.

— Вот черт.

Бен успевает достать телефон и отвечает в последний момент:

— Алло, — нервно говорит он.

Я слышу мужской голос на другом конце линии. Бен вскакивает с кровати, и я не слышу, о чем ему рассказывают. Проходят минуты. Он ничего не отвечает, только внимательно слушает. Бен бледнеет и начинает мерить шагами комнату, в отчаянии хватаясь за голову.

— Ладно... Да, я еще здесь, — выдыхает Бен, и мне становится страшно. — Когда можно ее навестить? Хорошо... хорошо. Спасибо, что позвонил мне.