Не на месте(СИ)

- ...этот рыжий урод тебе всю спину просверлил. Не нравится мне это дело...

Но я был вне. Маетная тревога не отпускала. Я не мог объяснить, я просто чуял его - запах скорой беды...

Кажется, я встал. Было четкое ощущение, что надо идти, что-то сделать... Тут я и пропустил самое главное: началась драка.

- Разложи-илось тут хамло всякое!

- Пшол вон!

- Да я те!..

Сонный кабачок мигом взорвался. Что-то загремело, в нашу сторону спиной вперед полетел расхристанный детина, следом деревянное блюдо, какие-то объедки, скамейка... Оживившийся Громик подбирал все это и швырял обратно.

Я двинулся вперед, беспомощно озираясь. В этой людской мешанине словно оборвалась та ниточка, которую я почти уцепил. Меня толкали, я отпихивался... Потом кто-то упал, преграда исчезла, и я увидел человека. Ужасно знакомого...

Хотел окликнуть его, но тут что-то ударило под колени.

Падаю, кувырнувшись, вскакиваю, отвешиваю смаху одному, другого бью локтем, не глядя. Бездарная драка, все на всех.

Кто-то наваливается на спину. Принимаю резко вбок, чуть поддергиваю и шмякаю его себе под ноги, добавляю сапогом в живот.

Вижу Ватрушку с расквашенным носом, и как Громик месит людей. Всё как всегда... Но драться не хочется. Вообще никакого куража. Лишь сосущая пустота в груди...

Ныряю под чей-то кулак, бью кого-то сам...

И тебе тоже? Да на!

Удар. Блок. В сторону.

И тебе? Да...

А, вот он опять! И горло сжимает ужасом, и я вдруг начинаю истошно орать, звать - только бы обернулся, только бы... Обернулся. Рванулся. И я бросаюсь навстречу.

У него другое, чужое, неправильное лицо. Но я... знаю его, это...

Тр-рах! Искры из глаз.

Темно.

Йар Проклятый

Ох, и охота же жрать! Столько попадалось домов этих с картинками вроде кувшинов да жареных поросят, а теперь и не видать ни одной. Едой-то отовсюду несет, но больше - пьяными, отхожим местом, помоями... И люди-то все порасползлись. Слыхать только брань издаля да окрики злые. Заборы, заборы. Не туда куда-то забрел...

Выхожу где посветлее.

О! Вот и вывеска - три бочонка на цепи, ровно бусы. Песню слышно. И запахи! Дымком, колбаской жареной, жарким, кулешом, лепешками, вкусным теплом...

Подбираю слюни, вхожу

Комната длинная, с цельную общинную избу. Столов десяток, светло. Да народу немного пока, хорошо. Сажусь тишком, к двери поближе, достаю из торбы ножик (и как давеча о нем позабыл?), нитку поддеваю. Выйдет хозяин, спрошу себе пива... а можа, и вина. Чего ж? Деньги-то есть. А еще - мяса. Хочу и всё, с Восшествия мясца не нюхал... Да где ж хозяин? Уж брюхо к спине прилипло...

Подымаюсь. Глядь: скоморохи мои сидят! Вот как раз деньги-то отдать за представленье. И актер мой тут. Да грустный. Прочие смеются, поют, целуются, а он знай одну за одной запрокидывает...

- Чем могу? - а вот и хозяин.

- Здравствуй, уважаемый. Мне бы вина. А... сколько оно стоит?

Вижу: косятся. Не то чего-то ляпнул...

- Бывает вино и Вино, - хозяин палец подымает важно. - А так - от пяти ри за кувшин.

- От пяти... эт' медных?

Сзади - рёгот недобрый. И сразу холодок меж лопаток. Ох, зря приперся. Любят тут подраться, уж я такое наперед чую. А мне нельзя...

Тут актер мой вдруг повертывается:

- Налей парню кружку "Черного бастарда". Полагаю, он не столь взыскателен во вкусах.

- И мяса, - смелею. - Окорока. Кусочек.

- Кусо-хо-чек! - ржет кто-то.

И все ржут. И зырят, зырят. Кабыть голым на виду торчишь, только и чаешь стать ростом с зернышко да в щелку какую затеряться... Стою оглоблей, ровно прикипел, и двинуться не могу.

Тут актер мой вдруг насупротив садится, глядит эдак дружески - сразу и отпустило. А он и впрямь молодой еще, едва пятьдесят сравнялось, с лица гладкий, только глаза шибко тоскливые, запалые. Одет чудно, пестро, и пахнет от него чудно: больше мучной пылью и сладко-цветочно, как от баб городских. А еще... не брагой даже, а вовсе крепко-ядрёным.

- Будь проще, - улыбается губами одними. - Это тебе не деревня, тут никому ни до кого нет дела. Они тебе никто, вы пересеклись лишь на какой-то миг... Ты знаешь, что такое миг?

- Ну...

- Тут всем на всех насрать. На тебя, - и тянет с того стола бутыль свою, - на меня. Всем и на всех. Вся жизнь - большая куча... Ей, уважаемый! Ты что-то слишком увлекся, разбавляя наше вино водой!

- Какой водой, что ты несешь? - хозяин подскакивает.

- Прости, шутки - моя профессиональная болезнь, как у тебя - тучность.

- Ну уж!

Ставит передо мной кружку вина - ягодно-душистого, сладкого. Ломоть хлеба белого с толстым куском окорока подает.

- Да, и принеси-ка парню того варева, что у вас тут называют похлебкой, - актер продолжает. - Большую миску. Оно вполне дешево, хотя по чести, и вовсе ни пса не стоит.

Глядь: а мяса-то с хлебом уже нет. Сглотнул, даже не распробовал. Эх...

- Так уж и ни пса! - хозяин ерепенится.

- Ну почему? - кричат из-за другого стола. - Собачье-то мясо там как раз есть!

- Го-го-го!

- Бафф-бафф!

- Ну вот, - актер подмигивает, - теперь все блохи перескочили на него. Очень просто. Ты пей, винцо неплохое.

- Умный ты, господин, - мямлю в кружку.

Отхлебнул - вкуснотища, духом смачным в ноздри дало, и к брюху тепло побежало.