Не на продажу!

Прощение самого себя — вот она, основная загвоздка. Самое главное в твоей жизни — именно то, как ты к себе относишься. Кто-то всю жизнь творит что захочет и в итоге получает от жизни именно то, что заслуживает. Сам подумай: как относиться к человеку, от которого можно ожидать только гадости и подлость? Я буду вести себя по отношению к нему точно так же, хотя, в теории, его, конечно, стоит пожалеть и отправить восвояси. Но Г. пока не может подставить другую щеку, даже при таких обстоятельствах.

Остается глобальный вопрос: что делать дальше? Может, попробовать разгрести что-либо в своей жизни? Вариант. Большие свершения начинаются с малых шагов, и их придется сделать еще немало, чтобы понять… да хоть что-нибудь понять.

Как привидение иду по улицам, и народ расступается при виде меня. Правильно, зачем связываться с подобием человека. Говорят, что это вторая стадия. Не помню, где я это слышал, но вторая стадия — это когда тебя игнорируют. И, по-моему, это связано с выпадением из социума. Точно, это же стадии сумасшествия! Или же гениальности — тут не разберешь. Эти понятия так близки друг другу, что становится страшно, а так как Г. гением себя точно уж не считает, то впору задуматься.

Через проспект только вперед. Куда я иду? Не знаю. Всё кажется каким-то другим, хотя внешне очень даже похоже. Дело в том, что я стал другим человеком, а вместе со мной изменился и мир — только ты можешь изменить свой мир, и это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Не помню, что было потом. По-моему, я зашел в магазин и купил бутылку. Чего? Уже не могу припомнить, так как осушил ее одним движением. Вот он, легкий способ выбраться. Я осушил одну бутылку и принялся за другую. Не помню, как оказался дома, помню утро и дикую головную боль. Пиво в холодильнике. Никогда не пил с утра один до этого момента, но теперь терять точно нечего. Хм, а это и вправду помогает.

Один в пустой квартире, где нет теперь ни грамма жизни, и лишь бутылка в окостенелых руках. Как бы я ни старался, момент удара всё же преследует меня. Тут нужна следующая бутылка, а потом еще одна. Никогда не умел по-другому справляться с жизнью. Вот она, теория запоя в своем воплощении, вот что испытывали миллионы россиян до этого. А это и правда помогает — выпиваешь бутылку пива с утра, и твоя голова на что-то да способна, ты чувствуешь, что чего-то да стоишь. Еще пара бутылок — и, возможно, мертвенный оттенок ее лица уйдет из моей памяти. И, может, оставит хоть толику места для счастья. Нет, это уж вряд ли.

Включаю телевизор, может, хоть он мне поможет? Канал за каналом пытаюсь отыскать в этих цветных картинках немного смысла, попутно глотая горькую. Нет. Не найду я смысла в этой круговерти хлама и промывания мозгов. Нужно что-то другое… Говорят, обезболивающие таблетки хорошо накладываются на алкоголь и притупляют боль. Они должны убить боль физическую, и есть небольшая надежда, что помогут и с душевной. Сейчас попробуем. Иду на кухню и роюсь в своем ящике с лекарствами. Цитрамон, аспирин, мезим, уголь, ну и всё прочее для избавления от похмелья. Вот, кажется, и они. Выдавливаю сразу три штуки, они-то уж точно должны подействовать! Подношу ко рту, но раздается звонок в дверь. Кого это там принесло? Прямо с таблетками в руке иду открывать. За дверью стоит Ричи и трезвонит не переставая. Открываю.

— Вот он! Как ты встал так рано? И что это у тебя в руке? Эй-эй-эй! — восклицает он и забирает у меня таблетки. — Видимо, тут понадобится моя помощь! Ты хоть помнишь, как до дома добрался?

— Не особенно…

— Да, хорошо, что общие знакомые тебя заметили и мне позвонили, а то проснулся бы в подворотне. Пьешь с самого утра? Я начинаю за тебя серьезно беспокоиться.

Запой медленно, но верно не оставлял мне выбора. Теперь, кажется, я могу понять, что чувствует львиная доля алкоголиков этой страны, и то, из-за чего они так пьют. Это просто короткий путь, избавляющий тебя от всех видов проблем. Дающий иллюзию того, что именно ты управляешь этой жизнью, и у тебя есть власть. Такая сладкая иллюзия. С этой мыслью я глотнул еще. Риккардо засмеялся, быстро скинул ботинки и проводил меня в комнату. Затем он усадил меня за стол и сказал, что сейчас накормит. Я лишь пожал плечами и сделал глоток. Всё это не имело никакого значения.

Следующие несколько дней я помню смутно. После кормежки и разъяснительной беседы Ричи удалился, попутно забрав с собой все мои запасы таблеток. Помню, что из дома я не выходил, еду в основном заказывал и занимался полной ерундой. Помню еще, что никто не приходил ко мне, ну почти никто. Кто-то пил со мной, ненароком забредая в это подобие квартиры, кто-то звонил, и были даже маленькие аналоги вечеринок, на которых Г. напивался до изнеможения. Но всё же мало людей, по всей видимости, разделяли взгляд Риккардо на аварию и считали меня виноватым во всех грехах человечества, и я считал так же. Да что там говорить, если оно так и было.