Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021

Новое поколение сейчас очень любит хиты 1990-х и начала 2000-х. А уж ваши песни гарантированно взрывают танцпол.

Мне шлют диджеи видео, как люди танцуют, а иногда я сам в инстаграме нахожу. Это для меня, конечно, кайф и счастье. Мы опять «вернулись» на одно поколение зрителей и слушателей назад, хотя у меня на концертах средний возраст зрителей не поменялся. Я думаю, тут дело в том, что 1980–1990-е все-таки уже более или менее технологичные времена по звуку: они звучат интересно для современного уха, при этом в той музыке, слава богу, с гармониями и мелодиями полный порядок. Сейчас музыка по содержанию – это уже практически техническая работа на компьютере, все меньше и меньше во всем этом вдохновения, да и какого-то человеческого фактора.

Раньше были хитмейкеры, которые делали то, что называется «шлягер». Например, когда я слушал песни [Вячеслава] Добрынина, мне казалось, что это абсолютно вычисленные хиты, написанные по классическим правилам… Ключевая фраза, которая обязательно застрянет у тебя в голове – понравится или нет, но застрянет, – и такой же набор гармоний и мелодий. Мне это казалось простоватым, но в любом случае сделано было талантливо. Сейчас очень многие люди думают, что они нашли матрицу, по которой можно собрать песню, но она окажется настолько банальной… Наверное, хит всегда в чем-то вещь, но для того, чтобы это по-настоящему тронуло людей, все равно должны быть талант и душа. Не исключено, что нейросети могут случайно написать хит, но в процессе сочинения песен все-таки есть что-то еще, необъяснимое и неосязаемое.

И именно это ищут сейчас в хитах 1990-х?

Музыки душевной меньше не стало, но стало гораздо больше музыки вообще, любой. И в ней уже тонут нормальные песни. Раньше по радио и ТВ были блоки с гораздо меньшим количеством песен, и эти блоки периодически заново ротировались. А сейчас песен стало гораздо больше, и на разных каналах крутят совсем разное. А по-настоящему хорошую песню можно с первого раза не услышать.

Интересно – мне казалось, что раньше-то сложнее было прорваться. И запись стоила дорого, и ставки были выше. Вот как у вас это получилось? Вас же Пугачева заметила в свое время?

Да, это была такая мощная веха, потому что в то время появиться в такой программе, как «Рождественские встречи», значило сразу получить кучу внимания. Оставалось только добить эту историю, еще что-нибудь представить – и с этого фундамента здание будущей карьеры уже могло строиться дальше. Сейчас такое ощущение, будто постройки постоянно мощным ветром или землетрясением сносит. Артист может прозвучать с хитом, вылезти в зону всеобщего внимания и быть очень популярным один сезон, а потом – раз, и куда-то пропадает человек. Тогда тоже у артиста была ограниченная жизнь, у кого-то – короче, у кого-то – длиннее, но на одной песне можно было минимум год, а то и два продержаться.

Ну в этом плане вам есть что посоветовать молодежи!

Просто если ты выходишь на сцену, на эту, так сказать, тропу войны (смеется), то нужно подготовить и тыл, и фланг. То есть должно быть все-таки несколько песен, а еще лучше – готовая программа, чтобы после одной песни, как только интерес к тебе появился, ты сразу мог это подтвердить и второй раз, и третий, и так далее. К альбому «Сэра» у нас оказалось 20 готовых песен – мы даже его подсократили и выпускали в разных по длительности вариантах, Женя Фридлянд как продюсер с этим экспериментировал. Вообще, появление компакт-дисков было крутой историей, удобной и материальной.

То есть вы готовились к некому взрыву.

Знаете, как получилось: мы сидели в студии, причем в провинциальном городе, каждый занимался своим делом. Мы отчасти чувствовали уже себя музыкантами, потому что у нас была группа «Диалог» и один альбом на стихи Арсения Тарковского «Посредине мира». Это была очень серьезная работа, я ей искренне горжусь – многие музыканты до сих пор разбирают эти партии и не понимают, как на восьмиканальном магнитофоне можно было такое записать. Мы с дорожки на дорожку переписывали партии, дописывая их поверх, – причем компьютеров не было: невозможно было нарезать, склеить, подправить. Надо было сразу исполнить набело.