Не наяву и не во сне

Светлана Кекова НЕ НАЯВУ И НЕ ВО СНЕ

* * *

Стало время крещальной купелью,
и теперь, через тысячу лет,
вижу я над пустой колыбелью
тихий, влажный, раздробленный свет.

Наше прошлое было ошибкой,

и теперь ты меня не зови —
пусть мерцает над бедною зыбкой
образок материнской любви.

* * *

Я являла странную обузу
для лжеца, льстеца и простеца,
и мою растерянную музу
сбросили с морозного крыльца.

Неплохую службу сослужила

муза — этот маленький зверёк.
Я кристаллы снега положила
в крохотный стеклянный пузырёк.

Думала, что снег ниспослан свыше

так же, как объятья и стихи…
По ночам в дому скребутся мыши,
злые мысли, старые грехи.

Так о чём я думаю? О стирке

платья в длинной ледяной реке.
И стоит на полке снег в пробирке,
в маленьком стеклянном пузырьке.

* * *

В предместьях Берлина
звучала шарманка,
в зелёной бутылке дымился боржом,
и память моя, как консервная банка,
была продырявлена ржавым ножом.

Я вспомнила всё — и кораблик бумажный

в ташкентском арыке и грецкий орех,
и, с детства пропитанный звуками —
влажный,
отважный, прямой, упоительный грех.

Был мир, как окно перед смертью,

распахнут,
и смутно я видела: где-то вдали
резные фигуры набоковских шахмат
в смешных сюртуках по обочине шли.

Сквозь поздние слёзы

(куда же их денешь),
сквозь взрослую правду
и детскую ложь
ты видишь: уже ничего не изменишь
и словом своим никого не спасёшь.

Ты знаешь ли,

сколько словесных жемчужин
разбросано в мире под хохот и свист?
Спроси у соседа: кому же он нужен —
набоковский Лужин, слепой шахматист?

* * *

Спят скелеты листьев
в культурном слое.
Пляшет куст лещины,
как древний грек.
Обрывая осень на полуслове,
начинает сыпаться первый снег.

Запотело утром воды зерцало,

и портрет зимы отразился в нём.
А совсем недавно листва мерцала,
отливая золотом и огнём.

Что же? Ливень листьев —

не плод раздумий,
отблистал на воле — и был таков.
И лежит любовь среди юных мумий
фараонов, ибисов и быков.

Египтянин выйдет на волжский берег —

пусть томится время в гробу пустом!
Он поклон отвесит, и рыба жерех
голубой ледок разобьёт хвостом.

* * *

В поисках поздней расплаты
мечется огненный лес —
ясени-аристократы,
мелких кустарников плебс.

Слово, как поезд с откоса,

мчит, обрывая строку.
Кажется знаком вопроса
ворон на крепком суку.

Кончилась наша эпоха —

время династии Мин,
спрятались в зарослях лоха
бабочки русских равнин.

Только и в диких оливах,

вставших на нашем пути,
их — молодых и счастливых —
больше уже не найти.

Не наяву и не во сне

1.