Не навреди

– Нет, – Елена мотнула головой, а Вика подумала, что у нее очень красивые губы и что они уже совсем близко. – Я тогда в Амстердаме жила, – она отхлебнула из бокала. – Со мной училась Николь. Израильтянка, рожденная в Киеве. Ее увезли, когда ей года три было, – Елена улыбнулась и слегка качнулась вперед, словно теряя равновесие. – Очень красивая. Чем-то на тебя похожа.

Вика почувствовала, что заливается краской от смущения. А Елена, словно не замечая этого, продолжала совершенно беззастенчиво рассматривать ее.

– Тоже волосы коротко стригла, и цвет глаз такой же – серо-зеленый. Только она рыжая была, как огонь, и веснушчатая.

Вика молчала, не зная, радоваться ей или огорчаться, что она напоминает Елене ее первую девушку.

– В Москве я встречалась, конечно, с мальчиками, монашкой не была. Но всё равно всегда рамки эти… – опустив глаза, Бородина слегка взболтала янтарную жидкость в бокале, словно решала, стоит ли пить еще, – в Амстердаме по-другому всё. Свобода, заграница, все чужие, никому до тебя дела нет, и вместе с тем все друг друга любят… – она отпила, подержала виски немного во рту и проглотила. – Мы с Николь жили в одной комнате. Вернулись после очередной вечеринки и, не включая свет, начали целоваться. Вначале в шутку. А потом всерьез.

Вика вдруг явственно почувствовала горький аромат ее духов – дистанция между ними неумолимо сокращалась.

– А на следующий день повторили. И на следующий… в общем, – уголок губы ее слегка дернулся. – Я расширяла горизонты, а у Николь это был далеко не первый опыт, позже она призналась, что в Тель-Авиве у нее есть девушка.

Елена замолчала, то ли окончательно погружаясь в воспоминания, то ли ожидая реакции.

– Ты, – Вика кашлянула, прочищая внезапно осипшее горло, – ты расстроилась, когда узнала?

– Нет, конечно, – Елена улыбнулась. – Я всегда мыслила рационально. Никакого продолжения у этой истории быть не могло. Это сумасшествие длилось пару месяцев. Мы насытились, и каждая пошла своей дорогой.

– И никогда с ней больше не общались?

– Почему же? Она у меня в друзьях, где-то в соцсетях, – Елена усмехнулась. – Живет с той самой девушкой и даже родила близнецов. Две рыжие веснушчатые девочки… так мило.

– Очень…

От желания дотронуться до мерно вздымающихся под футболкой с логотипом D&G соблазнительных полушарий темнело в глазах.

– Света была твоей первой девушкой?

– Нет, – упоминание, как ни странно, не обрушилось как ушат холодной воды. – Первой была Люба, студентка мединститута, кстати. Мне тогда семнадцать было.

Елена вытянула руку, разглаживая невидимые складки на покрывале.

Вика сглотнула, зачарованно глядя на длинные пальцы со светло-розовым маникюром. Каково это – ощущать их внутри себя? Неудовлетворенность липкой тяжестью легла между бедер.

– А с мальчиками ты не пробовала? – в серых глазах замелькали насмешливые искры.

– Нет, – Вика слегка скривилась. – Я не воспринимаю их как сексуальный объект. В отличие от тебя, – добавила она, вдруг разозлившись.

– Видимо, – веселые огоньки в зрачках разгорались все сильнее. – Если у меня есть определенный настрой, мужчина может доставить мне удовольствие. Но настоящее физическое и эмоциональное удовлетворение я получаю только с женщинами.

Запах ее духов стал еще ощутимей. Расстояние между ними сократилось до полуметра. Вика облизала пересохшие губы, морщась от болезненного ощущения.

Елена отставила недопитый бокал и внимательно посмотрела на нее.

– Больно?

– Немного, – от чересчур пристального взгляда сделалось неловко.

Елена выдвинула ящик в тумбочке и достала оттуда небольшой белый тюбик без этикетки. Выдавила на палец горошинку прозрачного бальзама.

– Иди сюда.

Она ласково взяла Вику ладонью под подбородок и провела пальцем по нижней губе.

– Это что? – еле слышно произнесла Вика, плавясь от возбуждения.

– Угадаешь?

Она отрицательно мотнула головой. Палец коснулся верхней губы, и по телу пробежал разряд тока.

– Кедровое масло. Нравится?

Вика кивнула и поцеловала мягкую нежную кожу ладони. Еще через мгновение теплые губы накрыли ее рот. Голова счастливо закружилась, она прикрыла глаза. Все сомнения и принципы растаяли в сладости поцелуя, смялись, как тонкая ткань под руками, жадно ласкающими тело.

Вдруг Елена напряглась и отстранилась, и в то же мгновение Вика услышала звук. Как же это было не вовремя.

– Слышишь? – лицо Бородиной стремительно побледнело.

Звук, похожий на писк, постепенно нарастал, становясь пронзительно тонким.

– Слышишь? – серые глаза наполнились страхом.

Вика быстро вскочила с кровати. Звук, как ей казалось, исходил от трюмо.

Она облокотилась о край мраморной столешницы и прислушалась. Пищало где-то совсем рядом. Вика начала перетряхивать содержимое ящиков, швыряя на пол роскошное нижнее белье, презервативы, таблетки от головной боли. Елена, стоя рядом, убирала с трюмо косметику и бижутерию, ощупывая, подносила к уху помады и айланеры, а затем клала на пол. Очень скоро комната стала выглядеть как после налета грабителей. Писк прекратился. Пустую поверхность трюмо заливал яркий белый свет настольной лампы.

Елена вздохнула.

– Ничего нет. Я не понимаю.