Не нужно спешить

Звонок Игоря через пять лет мог ничего не значить. Но после ослепительной поездки в Марокко, жизнь начала наполняться новым смыслом. Игорь, с его ироничной улыбкой, литыми плечами, с его серьезными занятиями и увлечениями плэйбоя из глянцевого журнала был похож на волшебника из сказки. Он умел творить чудеса. Он творил чудеса.

Встречи с Игорем она ждала, замирая при каждом телефонном звонке. На этот раз он позвонил вдруг и весело заявил:

– Поехали в Петербург. Или Ленинград, шут знает, как там правильно. Можешь быстро собраться?

В ответ пролепетала что-то вопросительное и не по теме. Он ее не слушал:

– Ну да. То есть привет. Ты как там сама? Я соскучился. Ромашина помнишь? Он тут один без Лизы, чуть меня не загрыз. Или загрыз? Нет, не успел.

Игорь говорил еще что-то веселое, смешил ее и радовался сам, а она все слушала себя – как отзывается? Марина всегда принимала решения медленно, но уж решенное было похоже на судьбу, не уйти. Встреча с Игорем выбивалась из общего заранее решенного ряда, и заставляла думать, смотреть по сторонам, вокруг себя и думать, думать самой.

А Игорь уже все продумал. Секретарь оплатил электоронный билет бизнес-класса, слава богу теперь не нужно связываться с бланками и самолично стоять в в кассах, прогресс, однако. Паспорт не забудь, Малыш. В Пулкове я тебя встречу, хотя пока, кажется, буду безлошадный. Черт с ним, такси никто не отменял. Прилетай, тут здорово, хотя белых ночей еще нет. У меня тебе сюрприз. Эй, Малыш, ты там просто молчишь или спишь уже?

– Нет, я не сплю, все хорошо. – Она вздохнула судорожно, как у холодной реки. – Я прилечу. Только попробуй меня не встретить. Тогда тебя загрызу я.

Он рассмеялся, положил трубку, а она еще долго стояла у окна и писала пальцем по стеклу «Ленинград, Ленинград, Ленинград»…

В советские времена Ленинград частенько называли Питером, и в этом был своего рода стиль, ссылка на дореволюционные еще времена.

Лет двести сами жители города считали петровское название Санкт-Петербург длинноватым и помпезным, сначала укоротили до цельного «Петербург», а после в быту свели до краткого Питер, что вовсе не отменяло столичного снобизма и любви к своему роскошному городу на северных канала. С началом первой мировой войны стольный город Санкт-Петербург превратился ненадолго в русскую версию под названием Петроград – на волне русского ура-патриотизма и антинемецкого шовинизма, видимо. Потом была большевистская революция, первые события которой в форме октябрьского переворота происходили как раз в северной столице, где обитало правительство. Уже после, когда идеологические соображения требовали пристроить куда-то имя покойного лидера, город назвали Ленинградом. И прижилось. Целые поколения советских петербуржцев связывали свою судьбу с городом этого имени. Этим гордились, этим страдали, о событиях своей жизни вспоминали под этим названием.

Перемены девяностых коснулись и имени дряхлеющего города. Под шум о либеральной демократии, которой здесь прежде не водилось, под ураганную приватизацию, породившую первые колоссальные состояния новой волны, под большие реальные перемены городу вернули прежнее имя Санкт-Петербург. Позабыв переименовать Ленинградскую область и Ленинградский вокзал, с которого из Москвы мы ездим в тот же город на короткой реке Неве.

Теперь тренд требует называть его – то ли вторую столицу, то ли губернский центр, то ли «нашу северную Венецию» – третьим именем Ленинград, и опять в этом имени есть ностальгическое очарование. Есть и необъяснимый привкус утраченных романтических мечтаний, с которыми мы связываем юность, первые любви и страхи, все наше подзабытое, а оттого доброе и такое знакомое прошлое. Едем с Ленинградского вокзала в город Ленинград, покупая билет до станции Санкт-Петербург.

Резиденция «Шуйская чупа», Карелия

Звонок прозвучал еще на накануне, и теперь Медников ругал себя, что в запарке не придал ему значения. Казалось бы, просто не повезло Ромашину, который на своем новеньком «Бентли» улетел в неглубокий овраг за мостиком, на отличной дороге у самого поворота, откуда до резиденции премьера было не больше получаса езды.

Вытащили, спасли (налили водки), погомонили, обхлопали сочувственно по плечам. И стали думать об эвакуации. У Ромашина было подозрение на перелом ключицы, запястье как будто сломано или сильный вывих. Решили быстро вывезти его вертолетом в Кандопогу в госпиталь военного гарнизона, потом дальше, лечиться.

Игорь провожал его у вертолета. Ромашин на ходу попросил Медникова присмотреть за его машиной, Игорь обещал. И как-то незаметно для многих прозвучали сказанные скороговоркой слова раненого:

– Там что-то блеснуло слева. Вроде чиркнуло желтым по камням перед капотом. – Даже те, кто услышал, не поверили, или внимания не обратили. Обратил внимание Медников.