Не нужно спешить

Медников без спешки, обстоятельно поговорил со стариками, понимая, что и это есть важная половина поминального обряда. Сейчас его окружало все, что часто ему снилось. Светлые осанистые избы на белом снегу, гости в бородах, и уверенные в себе, улыбчивые старушки. Собирают на стол. За трапезой хозяева приглашают, как должно: «Кушайте, люди добрые, кушайте – поминайте». И говорят за помин, несколько раз за помин говорят. Все поданные блюда Игорь должен отведать. По окончании трапезы голос сзади едва слышно: «Творите молитву». Читают молитву. Кажется, за окнами все время длинный, солнечный день.

Поговорил и со сверстниками, кого помнил с детства.

Но важнее других был разговор с духовным отцом, суровым старцем с острым взглядом из-под густых бровей. Разговор вышел непростой, Игорь еще много раз будет в уме прокручивать слова мудрого старца, спрятанного от мира в архангельской стылой глуши. Медников оставил пожертвование в пользу маленькой церкви, просто оставил деньгами, потому что в этих дальних краях любой гвоздь, любой кирпич идет чуть не на вес золота, жизнь тяжелая. Духовный отец поблагодарил с большим достоинством. Но главное – крестик.

Медников уже давно носил на серебряной цепочке нательный крест особенной выделки. Это был антикварный, изящной работы крест, говорят, четырнадцатого века, потемневший и истертый. И вдруг здесь, за тридевять земель, в лесах приполярной Печоры духовный отец попросил показать крест, повертел его в руках – и не одобрил. Антикварный крест нарушал канон, был сделан не по правилам.

И духовный отец, настоящий наставник, неулыбчивый северный затворник дал Игорю другой крестик, простой, покрытый скромным чеканным рельефом с молитвой на обратной стороне. И велел носить не на цепи, а на шнурке. Сила убеждения у наставника была такова, что Медников, упрямый и своевольный обычно человек, надел этот крестик тут же, ни минуты не сомневаясь. В обратную дорогу ехал уже с новым.

И пригодился крестик.

Медников по опыту знал, что в промежутке между населенными пунктами связи не будет вовсе, и торопился проскочить этот глухой отрезок. Полковник ФСБ терпеть не мог ситуаций, когда оставался без связи. И была еще одна причина – он ждал звонка от Марины. Она пошла на день рождение к какому-то парню, это бесило Игоря, но он не мог ей запретить. После Рима, после свадьбы во дворце Сената на Капитолийском холме, между ними так ничего толком и не наладилось. Марина держалась отстраненно и, сколько могла, существовала отдельно. Их общение на людях по-прежнему было очень красивым шоу, где они воспринимались идеальной парой. Но Медников не хотел выглядеть, он хотел быть с Мариной, к которой привязался по-настоящему. Еще с первых совместных поездок, с Риги или, скорее, после Санкт-Петербурга он считал Марину своей. Своей пассией. Своей девушкой. Потом своей невестой. Свадьба странным образом вернула их отношения на уровень добрачного знакомства: Марина была его девушкой, и не более, так он чувствовал. И переживал это тяжело. Переживал просто в силу того, что сам был человеком цельным, способным на глубокие чувства и сильные страсти. Два месяца назад казалось, что такова и Марина. А теперь надо снова строить отношения с этой милой девушкой.

Марина, кто ты?

И кто тебе я? Он хотел ее, он рвался к ней, он считал дни их расставаний. И ревновал, конечно.

Слава Богу, Анатолий Захарович в тонкости их отношений посвящен не был, и в этом смысле оказался самым лучшим спутником.

– Слышишь, командир. У меня телефон не берет. А твой? – Захарович развалился на правом сидении, была его очередь отдыхать. Пикап ровно урчал, выходя из длинного поворота. Здесь дорога была пошире, два лесовоза свободно могли разъехаться. – Так что там телефон?

Медников проверил – мобильник едва цеплялся за слабенькую сеть. Пока дозвониться можно, но услышат ли тебя на том конце, это еще вопрос.

– Работает мой телефон, но жиденько.

– Не люблю ездить без связи.

– Сам не люблю. Еще километров сто пятьдесят, потом опять связь будет нормальная. – Медников уже много раз проверял, но звонка от Марины не было. Он прибавил газу, рефлекторно стараясь скорее пройти этот пустой, без связи участок белого, заледеневшего тракта. В машине он был уверен на сто процентов, под ним шуршало серьезное внедорожное шасси. Мощная рама, неразрезной задний мост и система жестко подключаемого полного привода. Понятно, ездить на полном приводе по скользкой, как стекло, дороге, по сухому промороженному за минус тридцать снегу – удовольствие сомнительное. Но машина держала тропу прилично, Медников прислушивался к любым звукам, и дизель вел себя достойно, предсказуемо вел себя на дороге, не шалил.

После длинной, прямой, как струна, просеки дорога начала петлять, плавно описывая заснеженные холмы с редким лесом. Справа потянуло поземкой.

– Ветерок поднимается, – заметил Захарович. – Не дай Бог, по такой погоде загорать с поломкой у обочины.

«Ну что он канючит?» – раздраженно подумал Медников, покосившись на водителя. Пристегнулся бы лучше.

– Ты бы пристегнулся от греха, – в голос сказал он.