Не обещай ничего

– Он грабил банки, – небрежно объяснила она. – Участвовал в вооруженных нападениях. В течение десяти лет не имеет права на условно-досрочное освобождение. А виноватой они считают меня. Словно не мой бывший, а кто-то другой набивал деньгами багажник машины.

Да, у этой женщины не меньше проблем, чем у «Стандард» было опечаток.

– И когда я постучал в вашу дверь, вы решили, что это кто-то от него?

– Да, – кивнула Саманта. – Но вас бы я не застрелила.

– Почему?

– У вас красивые глаза.

Глава 27

Уолден Фишер ехал через деловую часть Промис-Фоллс вскоре после девяти, и вдруг ему показалось, что он заметил припаркованный у тротуара старый ржавый мини-вэн Виктора Руни.

Стоял он не очень аккуратно: въехал в парковочную ячейку носом вперед, а корма на добрых три дюйма выдавалась на проезжую часть. Машина находилась в половине квартала от «Найтс», одного из центральных городских баров.

Уолден не сомневался, что именно там обнаружит Виктора, если ему вздумается его искать. Он отпустил педаль газа своей «хонды-одиссей» и устроил быстрый спор с самим собой, как поступить.

Обнаружил свободное место в следующем квартале, остановился на уровне последней в ряду машины и по всем правилам подал задом в ячейку. К «Найтс» пришлось возвращаться почти два квартала. Уолден вошел внутрь.

«Найтс» как две капли воды напоминал любой американский бар. Из колонок гремел рок, но не так громко, как в ночных клубах. Посетители могли разговаривать, не надрывая связок. Мягкий свет от ламп с цветными абажурами, бильярд в глубине зала, за столиками расселись парни, которые, видимо, только что закончили вместе играть за какую-то команду в каком-то виде спорта за какой-то район. За стойкой несколько человек смотрят бейсбольный матч по висящему на стене над баром плоскому телевизору.

В дальнем конце стойки сидел в одиночестве Виктор и, бессмысленно уставившись на экран телевизора, сжимал в руке бутылку «Олд Милуоки». И этот человек чуть не стал зятем Уолдена.

Фишер опустился на стоящий рядом с ним стул.

– Привет, Виктор.

Руни посмотрел на него и пару раз моргнул, фокусируя взгляд.

– Господи, мистер Фишер, здравствуйте.

– Привет. Заметил на улице твою машину и подумал, дай зайду, поздороваюсь.

– Рад вас видеть. – Несостоявшийся зять, словно чокаясь, поднял бутылку. – Хотите пива?

К ним подошел бармен, сухой, как тростинка, пожилой человек. Уолден посмотрел на него и сказал:

– Кока-колы.

Бармен кивнул и удалился.

– Уверены, что не хотите пива? – спросил Виктор. По тому, как звучал его голос, Уолден подумал, что Руни уже успел пропустить несколько бутылок. А если учесть, как поставил на стоянке машину, – еще несколько раньше.

– Уверен. Чем перебиваешься?

Виктор пожал плечами:

– То тем, то этим. Случайной работой. Строительством. А сейчас вроде как в простое.

– Наслышан, что твои пути с пожарной охраной разошлись.

– Да, ну, в общем, это не совсем для меня. Уж слишком там по-мужицки грубое окружение. Я попробовал, но почувствовал себя не на месте. Все эти горячие фанаты не для меня.

– Еще бы.

– Пошли все подальше. Как-нибудь перебьюсь.

– Но если что-нибудь понадобится, звони.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Фишер. Я оценил. В самом деле. Но то, что мне нужно, ни вы, ни кто-либо другой мне не даст.

– И что же это такое?

– Мне нужен человек, который помог бы мне собраться. – Он сделал жест, будто что-то лепит руками. – Скажете, смешно? Что я расклеился? Что больше ничего собой не представляю? Спектакль? Прав был старина Уилл Шекспир: мир сцена, и мы на ней актеры. Как-то так. Мы вовлечены в трагедию без финала. Согласны, мистер Фишер?

– Я думаю, ты выпил лишнего, Виктор.

– Вы правы. Но в мои планы на вечер не входит пробежка трусцой. Я не понимаю, как вы-то с этим справляетесь.

– С чем?

– Встаете с Бет по утрам, занимаетесь делами…

– Бет недавно умерла, – сказал Уолден.

– Черт возьми! – Виктор тряхнул головой и выпил. – Я понятия не имел. Простите. – Он снова тряхнул головой. – Это может прозвучать как-то не так, и я заранее прошу у вас извинения, но знаете, я почти ей завидую. Если я умру, мне больше не придется тосковать. – Он запнулся. – И злиться.

– Прошло три года, – напомнил ему Уолден.

– Исполнится в конце месяца, – кивнул Виктор, показывая, что он ничего не забыл. – В субботу на День поминовения. Что за ирония судьбы: будем поминать Оливию в День поминовения. – Он поднял бутылку, словно хотел чокнуться. – За Оливию.

– Тебе лучше отправиться домой, – посоветовал ему Уолден.

– Нет, не представляю, как вы держитесь. Я ведь даже не успел на ней жениться. Но она была любовью всей моей жизни. Господи, какой штамп, но это правда! Я знал ее всего пару лет. А вам она была дочерью. Вам-то каково?

– Приходится как-то справляться.

– Даже не знаю, продолжаю ли я горевать. Но, как сказал один писатель в одной книге, случай с Оливией стал переломным моментом. Я дошел до ручки и с тех пор пытаюсь выбраться из пропасти, куда рухнул. Но как только туда попал, дерьмо стало затягивать все глубже на дно. Это вам понятно?

– Да.

– У меня было достаточно времени забыть Оливию и идти по жизни дальше.