Не обижайте Здыхлика

– Ну не скажи, – возражает Юджин. – Я как-то «Вия» смотрел. Вот ведь вещь! Три ночи потом спать нормально не мог.

– Старье! – морщится Санек. – А давай еще один! У меня знаешь какой есть? «Красивая женщина»!

– Так это для девчонок, наверное, – презрительно выдает Юджин.

– Ты что! – машет на него рукой Санек. – Ты не понимаешь ничего. Есть такие фильмы… девчонкам их как раз лучше не показывать, не поймут. Я их у отца из загашника таскаю. А то он их прячет. Он думает, я не знаю, а я знаю.

– Это про это, что ли? – шепчет Юджин.

– Ага…

Однако фильм «Красивая женщина» оказывается как раз из тех, что для девчонок. Мальчики честно досматривают его до конца и дружно начинают плеваться.

– Это ты Наташке моей покажи, – ехидно советует Юджин. – Она как раз доросла. Чего ж ты говорил, что это про это?

– Я сам не знал, – оправдывается Санек. – Она там лежала, кассета, где всякое такое… Отец, наверное, тоже не просек, вот туда и сунул. Ща, погоди.

Он ставит фильм перематываться на начало, исчезает в другой комнате. Возвращается с таким видом, будто только что вколотил в ворота мощнейший гол.

– Во! – в руке у Санька кассета без единой наклейки. – Это точно оно!

И тут же оба слышат, как в замке поворачивается ключ.

– Сань! Ты дома, что ли?

– Мама, – испуганно шепчет Санек.

– А дай посмотреть, – неожиданно для себя просит Юджин.

– Мам! – орет Санек. – А нас пораньше отпустили! Короткий день!

И уже Юджину:

– А куда вставлять будешь? В радиоприемник?

– А ты с видиком дай!

– Ага, щас. Чтоб меня отец потом убил.

В комнату заглядывает мама Санька. На ней мокрая шапка из песца и коричневое пальто.

– Ох и снег там! – радостно говорит она. – Женечка, здравствуй! Кино смотрели? Чайку пойду приготовлю.

Исчезает в дверях.

Санек вдруг начинает ржать.

– Хорошо, что я киношку не успел поставить, – выдавливает он сквозь смех.

Юджин смотрит на него исподлобья. Он представляет себя могучим дядькой с грудной клеткой в три обхвата – как у того киборга из фильма. «Отдай то, что у тебя есть, мне, – мысленно говорит он страшным механическим голосом и боковым зрением почти что видит, как вокруг него посверкивают синеватые молнии. – А то я вырву твое сердце!» Эх, быть бы таким же вот силачом, да еще и крутым роботом из будущего, фиг бы кто ему отказал. И видик бы дали посмотреть, и всё что угодно. А он бы вернул потом. Ему насовсем и не надо.

Санек вдруг вытаращивается на него и даже рот открывает. Потом опять закрывает. Открывает. Закрывает. Как только что выловленный подлещик.

А потом делает вот что: достает из нижнего ящика гэдээровской стенки большую спортивную сумку, отсоединяет провода видика от телевизора, пыхтя стаскивает видик вниз и запихивает в сумку вместе с кабелем.

Кладет сверху кассеты – и «Киборга-убийцу», и «Красивую женщину», и ту, безымянную.

– Еще каких тебе? Я сейчас достану.

– Да не надо, – испуганно говорит Юджин. – Я пошутил.

Но Санек уже лезет на полку, берет оттуда кассеты и складывает в сумку к видеомагнитофону.

– Только до послезавтра верни, ладно?

– Ладно, – быстро соглашается Юджин. – Спасибо, Сандро.

Дома у Юджина никого. Класс! Он быстро раздевается, подтаскивает заветную сумку к телевизору, достает видеомагнитофон. Куда, блин, все эти штыречки-то? Ага… «А вы думали, Юджин не справится? Нашли дурачка!» – мысленно обращается Юджин к каким-то неведомым, но очень вредным сущностям. Теперь, значит, включаем… Кассету сюда… Вот эту, ага, которая без наклеек…

Сначала идет кино как кино. Ходят какие-то тетьки, дядьки. Только ни фига не понятно, потому что всё по-нерусски. А потом как-то раз – и прямо безо всякого перехода все начинают это самое. Ага, вот как это бывает! А он, Юджин, думал, надо просто… А тут вон чего…

А потом еще другие люди приходят, и туда же. Елки зеленые! Как это у них запросто. Приди вот так к одноклассницам в гости – ага, так они тебе и разделись.

Наверное, просто надо быть взрослым, думает Юджин.

Он судорожно вздыхает, говорит вслух: «Вот ведь блин».

И вдруг к своему ужасу понимает, что он в комнате не один.

– А-га! – ехидно тянет мерзкая Наташка, когда он резко оборачивается. – Попался!

Сзади Наташки, страдальчески сморщив лоб, стоит Муля, красная, как июльский помидор.

Часы, которые проходят до возвращения родителей, становятся самыми плохими в Юджиновой жизни.

Сначала Наташка просто дразнит его, расписывая в красках, что будет, когда она всё-всё расскажет маме и папе. Юджин огрызается. Надолго закрывается в ванной. Выходит на улицу, где мальчишки вовсю режутся в снежки, подключается к игре – но всё время позорно мажет, потому что в мозгах у него тоненько пиликает Наташкино «Расскажу! А вот расскажу!»