Не обижайте Здыхлика

Юджин идет на кухню завтракать. Все уже на месте. Ура – завтрак отец готовил! У отца каждое блюдо получается таким, как будто вот-вот придут гости, будут праздновать и нахваливать. Даже вот этот размоченный в молоке жареный хлеб под яйцом – ух, вещь, никакого шашлыка не надо. «Что ты в повара не пойдешь!» – говорят все отцу. «У меня бумажки нету», – оправдывается он. И продолжает работать в гараже, чинить чужие машины.

– Женечка, сынок, – обеспокоенно говорит мать. – У меня на собрание-то не получится прийти.

Ой. Ой-ой.

– У нас на заводе заседание срочное такое, прям сил нет, – мама наливает ему жиденького желтого чаю. – Что делать, не знаю.

– И что ты молчала?! – грохочет отец. – А меня с работы не отпустят! Это… ремонт срочный!

Ух.

– Сынок, ну у тебя отметки-то как? – жалобно спрашивает мать. – Может, и не ходить нам?

Юджин даже не знает, чего ему больше хочется – сплясать в тесной кухне камаринского, выкидывая ногами кренделя и пиная табуретки, или звучно, с чмоканьем, расцеловать маму с папой, да и дуру Наташку заодно.

Однако он взрослый человек и держит себя в руках.

– По физике, кажется, четверка будет, – солидным голосом выдает Юджин.

– Да ну? – удивляется Наташка.

– Ну вот! – радуется мама. – Слышь, отец, сын-то за ум взялся!

– Дак это, давно пора, – рокочет отец. – Мужик! А мы его пасем как теленка.

«Ай да-ну-да-ну-да-най, ай да-ну-да-най», – распевают в Юджиновой душе черноокие цыганки, поводя костлявыми плечами и развевая грязными цветастыми юбками.

– Ладно – тянет Юджин чужим, незнакомым басом. – Я скажу класснухе, что вы не сможете.

А день-то, кажется, будет ничего.

Юджин залпом выпивает теплый чай («мочай», как называет его отец – ему нравится покрепче, а мать заваривает жиденький), степенно встает и вразвалочку направляется в комнату, даже не растрепав Наташке ее густую шоколадную челку.

Из дома они с Наташкой выходят вместе. Правда, Наташка тут же видит кого-то из своих визгливых подружек и бежит к ним. Пойдут в школу целой толпой, хихикая на всю округу. Девчонки, чтоб их.

Погода – ух! Сейчас бы на каток бы да в хоккей бы. Да с кем, все в школе.

Юджин бредет не спеша, помахивая портфелем.

– Женек!

Юджин не оборачивается.

– Женек, эй!

Не-а, ни фига. Попробуй еще раз.

– Юджин! Эй, Юджин!

Ага, то-то.

– Чего?

Это Санек. Вообще-то он хочет, чтобы его все называли Сандро. Но какой он Сандро, он Санек. Это все знают.

– В школу? – деловито осведомляется Санек.

– Нет, блин, на космодром, – ворчит Юджин.

– Помнишь, что завтра занятий не будет? – Санек пинает ботинком снег, тот взвивается фонтаном. – Только дискотека вечером, и все.

– А не гонишь? – неуверенно спрашивает Юджин.

– А ты что на классном часу делал? – прищуривается Санек. – С Митьком в виселицу играл? Старшие классы завтра не учатся. Малявки – да, а мы – нет.

Мощно… Это что же выходит, что завтра у него полдня свободы в пустой квартире, без Наташки, без никого? Вещь! Он даже на каток не пойдет. Он будет телик смотреть, то, что захочет.

– Сандро, слушай, спасибо, – серьезно говорит он.

– Это знаешь что значит? – у Санька в глазах загораются хулиганские искорки. – Если мы сегодня прогуляем, после каникул никто и не вспомнит, что нас не было!

Юджин думает.

– А в журнале же отметят? «Эн бэ» поставят?

– Да кто туда смотреть будет! – машет Санек пухлой варежкой. – Новая же четверть начнется. Кому надо в старую заглядывать? Отметки сегодня выставят – и всё, забыли.

Юджин думает, морщит лоб.

– Правда вот собрание… – кривится Санек.

– А мои не пойдут! – хвалится Юджин. – Не могут.

– А я матери наврал, что собрание отменили, – Санек снова с веселым отчаянием пинает снег. – А отец только послезавтра приедет, он в командировке.

– Ну и дурак, – хмыкает Юджин. – Моя мать твою встретит, спросит про собрание – и кранты тебе.

– Так это потом будет, – мудро замечает Санек.

– Ну ты даешь…

– Пошли ко мне, а? – щурится Санек. – У отца кассеты новые, я знаю, где лежат. Фильмы посмотрим.

А вот это, как говорит учитель истории, уже аргумент. У Санька у единственного из класса есть видик. И кассеты с забугорными фильмами. К нему все в гости напрашиваются – посмотреть. А тут он сам зовет.

Юджин думает, но недолго. Секунды две.

– А пошли, – говорит он.

У Санька дома шикарно. Гэдээровская стенка, цветной телевизор, на нем серая прямоугольная коробка с кнопками – это и есть видик. Зеленый торшер с висюльками. Люстра как в театре. Ковры на стенах. Все как надо.

Юджин разваливается на диване, а Санек тем временем достает с полки кассету, вставляет ее в хищно зияющую черную пасть видеомагнитофона и плюхается рядом с Юджином.

– Во фильмец! «Киборг-убийца».

«Лос-Анджелес! 2029 год!» – гремит на всю комнату жутковатый слегка сдавленный голос.

– Погоди, ща потише сделаю, – Санек вскакивает, крутит какие-то штучки.

«И восстали машины из пепла ядерного огня», – вещает голос.

– Мощно… – шепчет Юджин.

На полтора часа мальчишки превращаются в камушки с распахнутыми глазами. Затем приходят в себя.

– У нас такого не снимают, – со знанием дела говорит Санек, ставя кассету на обратную перемотку. Видик нудно жужжит.