Не одно и то же

– Да, я в тот же день отправил запрос в кампанию, которая обслуживала ваш адрес, и они подтвердили наличие поломки в указанный период. Но мне не удалось поговорить с менеджером, который с вами общался, я оставил свой телефон и попросил, чтобы он со мной связался позже. В минувшую пятницу менеджер связался со мной – это оказалась очень милая и разговорчивая девушка. Я пригласил ее к себе на прием, в ходе которого она сообщила довольно полезную информацию: в день смерти вашей жены она была здесь неподалеку, оформляла договор на обслуживание у кого-то из ваших соседей. Когда закончила с делами, вспомнила, что от вас была заявка на ремонт, от которой вы потом отказались. Она решила заглянуть, надеялась застать дома хозяев и оформить новую заявку, если вы передумали. Когда она подошла к калитке, через которую, кстати, только и можно что-то разглядеть в вашем дворе… – Все это время я наблюдала за поведением Андрея: Он стоял неподвижно и вслушивался в каждое слово следователя. – …она увидела на балконе двух женщин. В одной из них она по фотографии опознала вашу покойную жену. Войти девушка не решилась, поскольку, женщины на балконе разговаривали на повышенных тонах, и, как ей показалось, о чем-то спорили. Не желая вмешиваться, она вернулась в машину и уехала на работу. Собственно, сегодня я хотел проверить, насколько хорошо ваш балкон просматривается от калитки, прежде чем дальше работать с полученной информацией.

Следователь с видом полного удовлетворения собственным словесным выступлением замолчал, очевидно, ожидая реакции присутствующих.

– Она могла с очередной подружкой лясы точить, чем ей еще было заниматься? – первой нарушила молчание Галина Викторовна и почему-то уставилась глазами в пол.

– Собеседница была гораздо старше вашей покойной невестки. Среди ее подруг были такие? – обратился следователь к Андрею и Его матери одновременно.

– У нее всякие были, – резко заметила Галина Викторовна.

– Для женщины, которая практически не общалась с невесткой, вы слишком хорошо осведомлены о круге ее общения, – парировал в ответ следователь.

Я ждала реакции от Андрея, удивлялась, как до сих пор Он не вступился за горячо любимую маму и не выставил за дверь блюстителя порядка, требуя прислать официальный вызов на допрос. Наверное, Он имел на это право.

Но Андрей продолжал молчать и в упор разглядывал Свою мать. Казалось, Он все еще прокручивал в голове то, что сообщил следователь.

Галина Викторовна решила защищаться самостоятельно:

– Вы что, пытаетесь найти в моей ненависти к этой вертихвостке мотив для убийства? С каких пор у нас материнская любовь стала считаться преступлением?

Андрей наконец вышел из ступора:

– Мам, любовь к сыну и ненависть к его жене – это не одно и то же!

– Нет, одно и то же! Когда эта жена так называемая решила разрушить все, чего он добивался столько лет, оттяпать себе то, ради чего я растила его и давала образование. Я тебя не для такой жизни готовила… Не для нее! – Галина Викторовна постепенно сорвалась на крик, медленно поднялась со стула и подалась всем телом в сторону сына.

– Мам, ты что… говоришь? – Андрей смотрел на нее так, как будто хотел заставить замолчать. Не знаю, чего Он добивался больше: чтобы всего этого не слышал следователь или Сам не хотел слышать ее слова.

Я смотрела на эту сцену, разыгравшуюся в центре комнаты, с единственной мыслью в голове: «Как я могла так о Тебе думать? Как могла подозревать Тебя? Я никогда себе этого не прощу!» Но в то же время я не считала, что мои подозрения были признаком отсутствия искренней любви к Нему – я, даже когда боролась со своими подозрениями, не прекращала любить Его ни на секунду.

Следователь обратился к Андрею спокойно, надеясь на разумность с Его стороны:

– Андрей Николаевич, думаю, вы понимаете, что я должен вызвать группу задержания.

После этих слов Вадим резко отскочил от балконной двери и накинулся на Брата:

– Ты что стоишь? Какое задержание? Давай, юрист, делай что-нибудь. Это все из-за тебя, из-за твоей женушки, с которой ты самостоятельно разобраться не смог! Теперь кто – она будет отвечать? – Вадим показал рукой на мать. – За то, что ты – не мужик? Не мог ее урезонить и вышвырнуть отсюда ни с чем?

– Заткнись!– процедил ошарашенный Андрей.

Он продолжал смотреть на Галину Викторовну, которая облокотилась рукой на стул, и, тяжело и часто дыша, уставилась глазами в пол.

На секунду мне показалось, что сейчас ей станет плохо, но Галина Викторова быстро совладала с собой и снова села на стул. Я больше не хотела участвовать во всем этом и медленно вышла из комнаты. Едва повернув к лестнице, я облокотилась на стену. Теперь уже мне не хватало воздуха, я хотела спуститься на первый этаж и совсем покинуть этот дом, но сил в себе не нашла.

Пока я стояла за стенкой, мне было слышно, как следователь разговаривает с кем-то по телефону. Потом он начал заполнять какой-то протокол. Никто ему не возражал.

Вадим в очередной раз попытался воздействовать на Брата:

– Она все это из-за тебя… Ты что, дашь ему ее увезти?