Не одно и то же

– Я тот его звонок до сих пор знаком судьбы считаю. Не смешно, – огрызнулась она, видимо, на реакцию следователя. – Я приехала на такси. Калитка была открыта. И как такая недотепа, как Лена, планировала справляться с богатством, на которое рассчитывала? Она во всем была абсолютно безалаберная и деньги бы в два счета профукала. Ну, вот скажите, заслуживала она их? – Выдержав паузу, Галина Викторовна продолжила. – Я вошла и заперла калитку. В доме я нашла ее здесь, в этой комнате. Она вышагивала тут по-хозяйски, в нарядном платье, в полной «боевой» раскраске. Я еще спросила, что это она в таком парадном виде разгуливает. Не забыла ли, что скоро отсюда съедет? Она только посмеялась и сказала, что как раз подумывает начать вещи собирать. Даже заявила, что я ей нисколько не помешаю. Я – Ей! Тут я уже ни над чем не раздумывала. Да это она всю жизнь мешала… Мешалась у моего сына под ногами. А теперь вела себя как королева положения! Даже не удивилась тому, что я вдруг нагрянула. Она с такой победоносной миной по комнате расхаживала, что я подумала: все, пора стереть эту торжествующую маску с ее фальшивого лица! Правда, идею про лекарство я сразу отбросила: для этого нужно было с ней хотя бы чай попить, а повода к этому совсем не было, я не могла придумать, как порошок применить. Потом начала с ней разговаривать, чтобы отвлечь, все уговаривала одуматься и оставить Андрея в покое, а сама быстро перебирала в уме разные варианты. Она же только еще больше «расходилась» и в «красках» мне описывала, с каким побитым видом он в суде ей примирение предложил. Я вдруг решила отложить все до другого раза, но тут она на балкон вышла, облокотилась на перила и как раз в том месте, где они совсем низкие. Я к ней сзади начала подходить, а она тут давай громко, чуть не на весь двор, расписывать мне, как давно мечтала отделаться от такой ужасной свекрови, как я, сколько терпения ей стоило выносить мое вечное недовольство и преданность сына мне. Я не сдержалась и тоже припомнила ей все выходки, даже вранье про беременность. Тут она расхохоталась, а я со всей силой схватила ее за лямку платья и (не знаю, откуда у меня силы столько взялось, все-таки Ленка была крупной довольно) перегнула ее через перила. Она не удержалась и полетела… вниз. Даже не крикнула.

Галина Викторовна замолчала. Молчали все. Потом следователь, будто в благодарность за ее откровенность, решил поделиться информацией:

– И результаты экспертизы показали, что на боковом шве платья покойной, в районе правой груди, был надрыв. Это сразу вызвало подозрения у экспертов, поскольку характер разрыва не был похож на те, которые возникают в результате длительной носки. К тому же платье было из прочного материала и качественно пошито; чтобы его порвать, нужно было силу приложить. Да и по всему было видно, что покойная была модной женщиной, ухаживала за собой, вряд ли носила бы рваную одежду.

Я слушала и задавала себе только один вопрос: в чем эта женщина, была виновата перед своей убийцей? В том, что когда-то стала женой ее Сына? В том, что после ранней утраты родителей увидела в Этом Мужчине свое спасение от одиночества, но со временем поняла, что ошиблась, и решила по-своему исправить ошибку? Я должна была недолюбливать Его жену, но в тот момент искренне жалела ее. Я даже подумала: может быть это к лучшему, что ее матери уже не было в живых; я представила, сколько горя перенесла бы эта женщина, разбитая внезапной смертью своего ребенка, а теперь еще узнавшая, что дочку лишила жизни какая-то другая отчаянно защищающая своего Сына мать.

Тут на лестнице послышались шаги, и я увидела мужчин в форме, которые не обращали на меня никакого внимания. Они прошли мимо, а я вошла в комнату следом.

Галина Викторова как будто что-то вспомнила:

– Я сначала думала нанять кого-нибудь…

Андрей перебил ее:

– Мама, ты и так уже достаточно…

Мать не дала Ему договорить, да и следователь остановил Его жестом руки. Она продолжила:

– …но потом решила, что все может раскрыться. А если я сама, то есть гарантия, что никто ничего никогда не расскажет.

Следователь дописал что-то в документе, лежащем перед ним на столе, и указал вошедшим рукой на Галину Викторовну. Вадим ринулся в сторону сотрудников правоохранительных органов, пытаясь преградить им путь, и заорал на Брата:

– Ты что-нибудь собираешься делать???

Андрей с силой схватил его за руки и отвел в сторону:

– Я не адвокат по уголовным делам.

Потом подошел к следователю и предпринял попытку как-то помочь матери:

– Меру пресечения ведь еще не определили. Может без этого? – Он кивнул головой в сторону мужчин в форме. – Я лично проконтролирую… – кажется, Андрей Сам понимал бесполезность Своих слов.

– Я пока только задерживаю вашу мать, все остальное – потом, – он еще раз сделал знак рукой и Галину Викторовну стали выводить из комнаты на лестницу. Она шла, не оборачиваясь, не пытаясь что-то сказать сыновьям. Но она шла абсолютно уверенной походкой и как будто возвышалась над всеми, хотя была довольно невысокого роста.