(не) отец моего малыша

Мне вдруг стало так противно… И Мерзко. Не только от того, что я услышала её писклявый голос, но и от себя, в первую очередь.

Голова немилостиво закружилась, а щёки вспыхнули жаром.

Лучше бы эта Ангелина никогда не звонила! И как я только могла… хотеть отдать чужим людям мою малютку? Дура набитая.

Как только увидела этот маленький носик, эти крохотные губки… Всё!

Убейте меня! Живьём сожгите! Но сына я никому не отдам.

Ни за какие сокровища мира.

Сделав глубокий вдох, я хладнокровно отчеканила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Извините, но всё отменяется.

— Что?? — Ангелина часто-часто задышала. — Мы ведь договорились!

Мне её тон совершенно не понравился.

Дениска вздрогнул на моих руках, встрепенулся, недовольно закряхтел.

Пришлось немного покачать малыша, чтобы успокоить.

Прижав телефон к уху, ещё более серьёзным тоном ответила:

— Я всё сказала.

— Очень жаль! — Дамочка злобно гавкнула в трубку и тут же отключилась.

Тоже мне, умники нашлись. Да пошли они!

Я ведь изначально предупредила их семейку, что наше с ними дело находится под большим вопросом. Точных надежд никому не давала!

Может эти балбесы подумали, что я цену набиваю?

Ужасно не понравился тон её голоса. Он стал совершенно иным. Грубым, даже крикливым. А до этого милая Ангелина казалась мне божьим одуванчиком, сестрой милосердия, блин.

Да пусть они там в баню все дружно шагают! Плевать на них.

Хорошо, что наши сделки несколько раз подряд накрывались медным тазом.

Я так и не успела подписать те клятые бумажки на отказ от материнства и передачу опеки над моим сыном незнакомым людям.

Ненавижу себя за это!

За то, что когда-то хотела вырезать из себя крошечное, только-только зародившееся чудо. Как и за то, что хотела отдать его другим людям.

А может та ночь, случившаяся девять месяцев назад, и вовсе, не была ошибкой? Я ведь теперь так счастлива. Так счастлива! Как никогда ранее…

Даже обиду отпустила. На Кирилла.

Потому что поняла. Мне до ужаса нужен этот ребёнок!

И я счастлива, что небеса подарили мне такого чудесного мальчика.

Крепкого, сильного, здоровенького.

Плевать на Кирилла. Мне никогда с мужиками не везло.

Напротив. Без мужчины мне даже лучше живётся. Они все трахали, бабники и циники. Но Диничка будет не таким. Он у меня особенный. И я душу дьяволу продам, лишь бы мой ребёнок был счастлив, сыт и здоров.

— Как же я долго тебя ждала, малыш. — Поцеловала спящего крошечку, покачала, прижала к сердцу, отчего на душе стало в разы теплее. — Если бы ты только знал. Пока ты не понимаешь, но, когда подрастёшь, обязательно узнаешь.

Моя отдушина. Моя таблетка от вечной душевной боли.

Моё бесконечное счастье. И мой смысл жизни.

Мой сыночек.

Мой Дениска.

Мой любимый и самый-самый лучший в жизни сюрприз.

* * *

Первое время мне, в роли новоиспеченной мамы, было очень и очень тяжело… Как мне, так и новорожденной крошке. Мой малыш учился жить вне утробы. Он познавал мир. Привыкал ко мне, к своей бабушке, учился жить в другой атмосфере. Он чувствовал холод и голод. Иногда боль… Когда болел животик.

Внутри маминого “домика” ведь всё было совершенно иначе.

Наша бабушка была невероятно счастлива, что я не отдала Дениску опекунам.

Да, пожалуй, я никогда не видела свою мать настолько живой. И настолько активной! Как будто это она родила, а не я. Честное слово!

Ни на шаг от крохи не отходила. Говорила он — моя копия.

Я же считала иначе. В Дениске я отчего-то видела Кирилла.

Мама даже забыла о кошмарных болях в больной ноге. Носилась с внуком как угорелая, чтобы я могла отдохнуть и восстановиться после родов. Малыш требовал к себе повышенного внимания. И часто кричал по ночам из-за колик. Аппетит у моего мужчинки был отменным. Дениска быстро набирал в весе и кушал меня каждые три часа. По расписанию.

Катька, спасибо ей огромное, помогала, чем могла. Отдала мне и кроватку, коляску, пелёнки с распашонками, оставшиеся от трёх её сыновей.

Как же сильно я была счастлива и рада её помощи! Да ещё и мешки эти… от депутата… в квартиру притащили. Проблема с памперсами решилась за раз.

* * *

На послеродовую депрессию я старалась не обращать внимания. Но, вопреки оптимизму, поддержке мамы и Кати, я чувствовала себя одинокой. Брошенной. Забытой. Матерью-одиночкой. Потому что, когда гуляла с коляской в парке, видела молодых пап. Тоже с колясками. И сердце от вселенской печали крошилось в пыль.

В чём я провинилась? Кому перешла дорогу в прошлых жизнях? Даже и мухи не обидела за все свои двадцать три года.

Каждый день, хоть и не хотела, но я всё равно испытывала бесчеловечные внутренние муки. А ребенок мой в чем виноват? За что судьба лишила его отцовской любви? Почему с нами произошло такое горе?

Сто вопросов. И ни одного ответа.