(не) отец моего малыша

В шёлковом халате, прижимая к груди бокал виски, он вальяжно спускался по витиеватой лестнице, вниз, мне навстречу. Красивая, гладкая грудь нараспашку. Взгляд не его. А, скорее, дикого ястреба. Взволнованный. И там, огненными всполохами пляшет некое замешательство, разбавленное удивлением.

Не медля ни секунды, я набросилась на Кирилла, с кулаками и ногами, намереваясь сражаться до последнего вдоха. Обречённая, уставшая, взвинченная. До зашкаливающего, и бьющегося на износ, пульса.

С хриплыми воплями, с вопиющим плачем, я остервенело молотила крепкую грудь миллионера, награждая синяками не только его красивое тело, но и себя, в первую очередь. А чудовищу хоть бы что. Не дернулся даже! Лишь брови свои лукавые нахмурил и предупреждающе оскалился.

Охранники, что дежурили у входа, кинулись ко мне дружным, синхронным стадом. Как будто я была не хрупкой девушкой с зарёванным лицом и разбитым до крови лбом, а террористом-смертником, приковавшим себя, упакованную в тротиловый жилет, к Большакову стальными цепями.

Кирилл жестом остановил охрану, а меня, слегка шлепнул по щеке и, схватив за шиворот, оторвав от пола, энергично встряхнул.

— Уймись, ненормальная!

Но я всё кричала и кричала! Рыдала! Пинала ногами воздух! Снова пыталась как следует дать недоноску сдачи! Тогда он, грязно выругавшись, просто перебросил меня через плечо как мешок с картошкой, и, тем самым, подавляя бунт, не обращая внимания на ярые сопротивления — ритмичные удары кулаками по спине, торопливо зашагал вверх по лестнице.

Как хищник. Который только что сцапал в тиски очередную беспомощную жертву и потащил на заклание. В своё страшное, замаранное кровью, логово.



Глава 15

Я ничего не успела сделать. Лишь ногти сломала о его жилистую спину в порыве выпустить на волю гнев напористыми колотушками!

Кирилл затолкал меня в ванную комнату. Как какого-то, вывалявшегося в грязи щенка, швырнул под холодный душ. Ледяная струя нещадно ударила в голову. Ошалев от спектра бодрящих ощущения, я тут же зашипела, продолжая изо всех сил махать руками и ногами, извиваясь как растоптанный червяк, в огромной мраморной чаше, в которой могли запросто уместится человек десять, не меньше:

— Сумасшедший! Прекратиии!

На что получила грубый и резкий ответ:

— Замолчи! И остынь! Истеричка невменяемая!

Я кричала, пыталась вырваться, но он удерживал меня насильно в том проклятом ковше и держал до тех пор, пока я не перестала вопить и окончательно не выбилась из сил.

Как обычно, Большаков одержал победу.

Неожиданный бунт был моментально подавлен.

Когда я притихла, обхватив плечи руками, пытаясь согреться и заставить себя не дрожать, ненормальный ублюдок накрыл меня полотенцем, ловко подхватил на руки и вынес в гостиную.

Я промокла и замерзла до самых костей. Одежда превратилась в полупрозрачный, свисающий клочьями мешок. Но даже, несмотря на это, мне вдруг стало аномально жарко! А, секундой ранее, напротив, было чертовски зябко, после такого-то освежающего «Шарко». Причиной резкого скачка температуры тела послужило ощущение неожиданных, непривычно бережливых прикосновений.

Оказавшись в руках мужчины, на короткий миг я, наверно, забыла обо всём на свете. В том числе, как нужно дышать. Жить. И говорить. Я дрожала, стучала зубами, льнула к нему, пытаясь согреться. И больше не кричала.

Что тут сказать!

Большаков умеет управлять людьми. И подчинять их своей воле.

В который раз уже убеждаюсь. А я… ничего не смогла сделать. Впала в глубокий транс. Виной всему — его роскошное, ароматное тело,

Боже, клянусь! Я этого не хотела! Не хотела им восторгаться и прижиматься к упругому торсу в ответ на ласки ещё сильней. Моим телом, да и разумом тоже, управляло нечто сверхъестественное. Не логика, уж точно. Скорей всего, чувства. Сексуальное влечение. Или, первобытные инстинкты.

Кирилл положил меня на просторную двуспальную кровать, застеленную шёлковым покрывалом с ажурной вышивкой, а сам сверху склонился. Замер. Прищурился. Всматриваясь в моё лицо крайне внимательно. И от этого буравящего взгляда, у меня, скорей всего, началась лихорадка, как во время сильного гриппа.

Поверить не могу. ОН рядом. Настолько близко, аж дух захватывает и хочется провалиться сквозь пол. От ощущений его рук на моём теле. Горячего дыхания на моём лице. От ощущений повышенного внимания и запаха от которого, против собственной воли, начинаешь забываться, задыхаться, терять себя. И свою, мать её, гордыню.

Лёгким взмахом руки, Кирилл прикоснулся к моему подбородку. Провел кончиком пальца вдоль скулы, убирая с порозовевших щек влажные пряди волос, которые прилипли к коже в области лица, а также, осторожно коснулся к уже присохшей ране на лбу. При виде ссадины, оставленной похитителями, мужчина вдруг поморщился.

Мне показалось, или даже… разозлился?

— Что за… хрень! — Кивком указал на ту часть головы, где адски жгло и пульсировало. — Ты что, мать твою, обдолбалась?! В чём дело, Демидова?

— Это т-ты? — я всё-ещё дрожала, и до сих пор не могла расслабиться. — Украл Дениску?