(не) отец моего малыша

Шум и гам поднялся на весь район.

Голова ужасно раскалывалась. Как будто по ней без конца гатили молотками.

— Девушка, Лилия! — следователь пытался до меня докричаться, — У вас есть враги, недруги? Вы кого-то подозреваете?

Меня резко подбросило.

Конечно! Как же я раньше не догадалась?

Большаков…

Вот он мразь! Вот ублюдок!

Неужели узнал? Узнал и решил по-скотски выкрасть моего дитя! Треснув меня по голове булыжником.

— Большаков. Это сделал Кирилл Большаков! — вскочила на ноги, часто-часто задышала.

— Хм, а вы уверены? Зачем миллионеру, уважаемому человеку нашей страны воровать чужих младенцев? Эмм… ну скажем так, у обычных простолюдинок? — Мерзкий оскал расплылся на немолодом лице рыжеволосого мужчины. Полноватого, неприятного ни во внешности, ни в манере общения.

Он совсем обозрел? Такое говорить!

Ну понятное дело, псина то прикормленная.

— Отвезите меня к нему. Немедленно!

— Девушка, успокойтесь, давайте лучше скорую вызовем. Вы сейчас не в себе, вас по голове треснули. Вот и бредите.

— Да пошёл ты! Член в погонах! — С яростью отпихнув от себя продажного недоноска, я бросилась прочь из двора, в сторону дороги.

— Истеричка ненормальная! — выругался в спину, — Вызывайте неотложку. Психопатка, походу, с белой горячкой. Ребёнка где-то по пьяни потеряла, а нам думай, да гадай! Лишить бы таких идиоток пожизненно родительских прав!



— Лучше стерилизовать, блядин безнравственных! — огрызнулась эхом вдалеке Карелия Анатольевна, потомственная ведьма и первая сплетница на районе.

Я не соображала, что творю.

Я действовала на эмоциях.

Выбежала на дорогу, раскинув руки в сторону и отчаянно закричала, несущейся навстречу машине.

— Помогите! Умоляю!

* * *

Старенькая «Лада» с визгом дала по тормозам. Подбежав к окну автомобиля, я, чуть ли не стоя на коленях, стала вымаливать водителя — седовласого дедушку в очках, чтобы он срочно отвёз меня по озвученному адресу.

И он отвёз.

Сжалился, проникся историей.

Через сорок минут я уже остервенело долбилась кулаками в огромные кованые ворота роскошного имения Большаковых. Точнее, арендованного им на время длительной командировки. Слава богу, что адрес я пробила заранее. Ещё давно это сделала. Когда узнала о беременности. Была мысль — приехать к Кириллу домой лично. Застать врасплох, что ли. И попробовать побеседовать наедине. По душам. А не в компании любопытных сплетников филиала, что подслушивают разговорчики босса через соседнюю стенку, в соседней комнате, приложив стакан к стене, а к нему ухо.

Мне пришлось тайком карабкаться через шлагбаум, бежать ещё минут десять по территории закрытого посёлка для богачей, чтобы отыскать чёртово убежище дьявола.

И я его нашла.

Мне, считай, просто повезло, что я проникла сюда целой и практически невидимой. Поскольку «Омская Рублёвка» на каждом шагу охранялась натасканными псами и их хозяевами — эдакими местными «Рембо».

Охранник, что беседовал со мной через домофон коттеджа Большакова, сначала послал меня на все четыре стороны, но всё же, обливаясь слезами, чуть ли ни стоя на коленях, я уговорила его сообщить Кириллу о невероятно срочном деле.

Через пять минут роскошные кованые ворота имения беззвучно отворились.

Доверившись интуиции, действуя сугубо на эмоциях, я бросилась внутрь живописного дворика, посреди которого увидела три элитные иномарки. Разной масти, разного цвета. Собственность Большакова. Его недешевенькие игрушки. Которыми подлец баловал своих мерзких блядушек.

Со всей дури толкнула белоснежные двери, декорированные золотыми узорами, и, со скоростью кометы, влетела внутрь огромного, сияющего удивительной красотой, особняка «класса люкс». Остановилась в центре холла, что был размером как две мои нищенские квартирки вместе взятые, и, теряясь в незнакомом интерьере, лихорадочно осмотрелась по сторонам.

Глаза защипало от жгучих слёз и, одновременно, от баснословной роскоши данного помещения. Грудь ходила ходуном. Лёгким катастрофически не хватало кислорода. Тело колотило мелкой дрожью… Я еле-еле держалась на ногах. Не знаю как вообще нашла в себе силы не сломаться, не умереть от умертвляющего отчаяния и осознания того, что моего ребенка УКРАЛИ!!!

Что, если я срочно не выкину какую-нибудь глупость… то, не дай боже, больше никогда не увижу своего сыночка.

Но я здесь.

И я полна решительности.

Наплевать на охрану. Просто взять и придушить бездушное, циничное тварьё голыми руками. Своими, твою ж мать, руками!

За своего сына я стану горой.

Жизнь свою отдам. Любого на части раздеру.

Особенно ЕГО. И никто меня не остановит.

Ни его верные псы, ни их сраные пистолеты, ни пожизненный арест в карцере строгого режима.

Со стороны второго этажа послышались осторожные, неторопливые шаги.

В ноздри ударил знакомый, окрыляющий запах. Да. Я не забыла его. Ни запах. Ни голос. Ни эти наглые, снисходительные глаза с янтарным отливом. Как у опасного, заражённого бешенством, шакала.

— Отдай мне моего ребёнка! Отдай, сволооочь! Немедленно! — бросилась на Большакова с кулаками, даже охранники не успели вовремя среагировать. — Я знаю, что это ты сделал! ТВАРЬ! Это ты УКРАЛ моего малыша.