(не) отец моего малыша

Стоит такая, со спущенными на локтях лямками платья, грудь щуплыми ручонками прикрывает. Подрагивает. А на щеках помада размазана. И смазка моя на губах блестит.

Пизд***ееец!

Как же это заводит!

— Догола разделась! Я СКАЗАЛ! И волосы распустила!

Нагрубить вдруг захотелось. Так, чисто, для антуража. Ну, и чтобы поиграть.

Дабы знала, что она — моя вещь. Которую я купил на досуге от скуки.

И что я ЕСТЬ ВЛАСТЬ.

А еще я… самая яркая звезда нашей необъятной галактики.

— Ты — моя вещь. Игрушка. А игрушки не сопротивляются, когда с ними играют их владельцы. Я ведь за тебя заплатил. Поэтому в праве требовать немедленного и БЕСПРЕКОСЛОВНОГО подчинения.

Лилия скорчила кислую мину и… резко рванула на себе бретельки платья вниз, полностью срывая с тела сияющую мелкими топазами ткань. Характер типа показала, не иначе. Переступила через шмотьё и осталась в черных чулках с кружевом, и в черном кружевном белье. Полупрозрачном. То бишь, в одних трусиках и чулках.

Зашипев, словно дикая пантера, девчонка сорвала со своих волос заколку, пальцами распушила длинные локоны, а заколку швырнула мне в ноги.

Уууу! Как горячо! Как страстно!

Какая, мать твою, экспрессия!

А чё, мне нравится!

Супер концертик.

Определенно, стоил потраченных средств и усилий.

Как усилий?

Так, мелочи. Пол ляма зелени. Чтобы отправить ту парочку кукнутых торгашей детьми на нары.

— Замечательно! — Даже в ладоши захлопал от восторга. — Теперь, ублажи меня, Цветочек. Сама. — Раскинул руки в стороны, мол, давай, налетай, я весь твой. И глаза закрыл.

Три.

Два.

Один.

Веду отсчет в уме. И… Неожиданно получаю едва ощутимый, робкий такой, но очень сладкий поцелуйчик в нижнюю губу. Нет, я бы сказал в подбородок.

Проклятье!

Это она, что? Типа так ублажила, называется?

Но мне, писец, хватило! Да так, что с головой накрыло эйфорией.

Ну почему меня так рвёт он нее на хрен? Корёжит всего! От кончиков ногтей, до кончиков волос. Будто живьём горю и плавлюсь от того, насколько сильно её хочу!

С рыком набросился на малышку, лаптю в волосы запустил, на кулак намотал мягкую прядь волос и к себе притянул, так что мы с ней друг с другом зубами саданулись. Всосался в рот, терзая сумасшедшим поцелуем пухлые губы, на газон крошку повалил, с треском сорвал с её упругой попки трусики, с волчьим воем набросился на набухшие сосочки и, сатанея в хлам, вгрызся в сочные вишенки зубами.

Ухххх! Какой же я, сука, голодный.

Будто, ей-богу, тела женского сотню лет не видел.

Лилия завизжала, а я сверху её со всей силы придавил, пахом к нежной кисочке прижался, чтобы желание моё почувствовала, чтобы поняла, сучка скромная, но похотливая, насколько СИЛЬНО я ЕЁ вы*бать хочу!

— Нет! Пожалуйста! Дай мне время… — Со всхлипом, жалобно взмолилась. Даже кулачками по груди треснула.

— Не понял??? — губы её пряные облизываю, с дикой алчностью втягиваю в рот сначала одну, потом другую, кусаю, ранки от укусов зализываю и одновременно хватаю за шаловливый язычок.

Что за? Неугомонная, характерная девчонка!

— Нееет, Кирилл. Я прошууу. — Забилась. Рыдая. Снова принялась колотить по плечам кулачками. Боится же. Но все равно руки распускает. — Не делай мне больно. — Прекращает брыкаться. Замирает. Смотрит мне точно в глаза. И меня это убивает. Жалость её сумасшедшая. В заплаканных, переполненных горем глазах. — После родов… и первого раза… мне страшно. Я боли боюсь. Пойми. Пожалуйста…

Ах, да. Вот как?

Я и забыл. Вероятно, малышку охватили неприятные воспоминания после первого раза. А может, страх почувствовать боль во время первого секса после родов.

— Шшш… Успокойся. Слышишь! Я не сделаю тебе больно! Не бойся.

А сам внутренне ликую.

Даааа! Да! Да! Да!

Бойся! Сопротивляйся! Дерись и толкайся!

Царапайся, кошечка моя драная. Меня это таааак заводит!

Поиграем в кошки мышки? Давай, детка! Даваййй!

Стоп. Чёрт!

Как это я забыл? Не подумал. Что да, ей, возможно, после родов будет неприятно и дискомфортно приспосабливаться к прежней жизни.

И жалость взяла. А ещё, как обычно, привычная обида.

Что ребёнок у нее есть. От другого хмыря.



Надо бы выяснить, кстати, кто папаша.

До сегодняшнего дня было как-то похер. Но, видимо, любопытство взяло своё.

А с другой стороны… Да нах надо! Электрик это наш бывший. Ясное дело.

Нет. Не буду лезть на рожон. Я, млин, если узнаю, кто вставил ей, кроме меня, в бетоне того ящера закатаю. От греха подальше лучше забить. И жить, как до этого жил. В привычном ритме.

— Ладно, девочка. Я буду осторожен. Так уж и быть. Я буду двигаться медленно. Ооочень, очень, — снизив тональность, зашипел ей в ушко и лизнул его, а другой рукой окончательно избавился от брюк. Девчонка вся скукожилась, свернулась клубочком, услышав звук позвякивающего ремня и характерный треск ткани.

Млять. Кажется брюки на радостях порвал!

Жаль. На заказ в Милане стряпали.

— Ножки шире, принцесса. И принимай в себя своего принца. Сегодня устрою тебе настоящую сказку. Вот увидишь.

Спустил брюки до стоп, вместе с трусами, высвободил из укрытия член и, напряженные во всей своей красе, мускулистые ягодицы.