Не отпускай меня

Если бы не моя коляска, можно было бы делать снимок для рекламного каталога «Икеи». Любуюсь Русланом, освещённым деликатным светом заходящего солнца. Восхищаюсь его медитативным спокойствием и тем, как практически любая работа горит в его восхитительно эстетичных руках.

— Какую?

— Крестовую, номер шесть.

Я подъезжаю к дивану, где стоит чемоданчик с инструментами. Без понятия, как найти шестой номер. Вот на мастихинах нанесены золотистые цифры, а на отвёртках ничего нет — они только по размерам отличаются.

— Как мне найти шестую?

— Она в ячейке с номером шесть! — по-доброму смеётся Руслан.

Я вытаскиваю отвёртку, кладу её на колени и качусь обратно, попутно погладив Сникерса, который спит рядом с ящиком.

— Держи, — протягиваю ему отвёртку рукояткой от себя.

Руслан тянет на себя, но я не отпускаю металлический кончик и мягко тяну в свою сторону. Он всё понимает и позволяет мне выиграть в «перетягивание отвёртки». Мы сталкиваемся лбами и носами, продолжая сжимать отвёртку. Зарываю пальцы в волосы на затылке, и наши губы сливаются в очередном поцелуе, коих уже тысячи. Каждая минута с ним — это стопроцентно натуральное счастье, свежее и искристое. Его так много, что можно пить большими глотками и есть черпаком, и меньше не станет. Иногда мне кажется, что я бесстыдно пользуюсь им — всё беру и беру… И не всегда могу дать что-то столь же весомое взамен.

Сначала мне казалось, что он просто будет несчастлив со мной, но Руслан умудряется быть, а не казаться счастливым, несмотря на то, что он безумно много работает и за мной ухаживает — привези, отвези, помой, помоги, утешь… Потом меня жутко пугало, что наши отношения станут как между братом и сестрой. Мы близки, хотя ещё продолжаем познавать друг друга. Впрочем, как и все остальные нормальные пары. Теперь из темноты выполз самый ужасный страх, о котором я даже не подозревала ещё год назад.

— Нара, любимая моя, тебя что-то беспокоит? — спрашивает он, словно прочитав мои мысли.

— С чего ты взял?

— Я чувствую. Ты становишься такая отчуждённая, словно не со мной.

Я смотрю на две белоснежные детские кроватки. Одна уже закончена, а для другой Руслан только успел скрутить стенки. Сердце больно сжимается.

Когда я узнала, что мама беременна, еще ощущала себя ребёнком и не почувствовала ничего, кроме ревности к будущему «конкуренту». Теперь, когда я стала его женой, понимаю, что добрый, любящий Руслан захочет детей. Скоро захочет. В нём столько любви и нежности, что меня и Сникерса однажды станет мало.

Он с такой кропотливостью и заботой собирает кроватки для маминых малышей, что в груди с каждым часом увеличивается предательский ком, от которого щекочет в горле, а глаза становятся влажными. Руслан всегда видит приступы отчаяния, которые продолжают накатывать, как бы я ни старалась жить в настоящем счастливом моменте и не заглядывать в будущее.

— Я боюсь, что у нас не будет детей! — выдаю я, и отвёртка выскальзывает из его рук, бьётся о спинку кроватки и с грохотом падает на пол. Сникерс подскакивает на передние лапки и заливается звонким лаем.

Привычным движением опускается на колени передо мной и кладёт руки на колени. Я не чувствую прикосновений. Не могу встать на носочки и потянуться к нему, чтоб обнять и целовать, как это было раньше. Руслан, читающий мои мысли по глазам, переносит одну руку на талию, а другой касается щеки. После аварии он старается использовать каждую возможность коснуться меня. Это своего рода терапия. Сначала я сторонилась его рук — так дико было видеть и чувствовать их на совсем ином теле, истерзанном и уродливом. Время шло, и его любовь и нежность научили принимать ласку без стыда.

— С чего ты взяла, что их не будет? — Улыбается, а в глазах тревога.

— Как можно забеременеть и выносить ребёнка, если ничего не чувствуешь ниже пояса?

— Это временно, любимая! К тому же, ты начинаешь что-то чувствовать. Почему тебя вдруг стало это беспокоить? Мы даже не обсуждали это никогда.

— Раньше мы просто встречались, и я думала, что взрослая замужняя жизнь начнётся нескоро.

— Так не надо воспринимать нашу новую жизнь как взрослую и серьёзную. Мы всё те же молодые и беззаботные ребята, которые мазали друг друга зелёной краской при официальном знакомстве.

— Руслан, я не хочу, чтоб ты был несчастлив! — Плачу, обнимая его.

— Я всегда буду счастлив с тобой. Сейчас мы поставим тебя на ноги, а через пару лет подумаем о детях. И точно всё получится! Как же иначе, если мы так любим друг друга?

— Ты моё спасение! — улыбаюсь сквозь слёзы.

— А ты моё!

Улыбается, пристально глядя мне в глаза. В комнате так светло, что темно-карие глаза кажутся медовыми и такими тёплыми, что способны согреть весь мир.

Руслан садится на ковёр и укладывает голову мне на колени. Я медленно протаскиваю кончики пальцев сквозь коротко стриженные волосы.

— Хочешь, расскажу тебе кое-что?

— Давай!

— Это довольно странная новость. Обещаешь, что не расстроишься?

— Операция откладывается?

— Нет, не переживай! — спохватывается он и переходит к делу: — Просто мне папа звонил.