Не отпускай

В доме тишина, призраки спят. Я поднимаюсь на второй этаж, тяну на себя рычаг. Опускается лестница, ведущая на чердак. Я карабкаюсь наверх, пытаясь вспомнить, когда в последний раз был здесь. Кажется, я помогал тебе затаскивать твои вещи наверх, но воспоминаний об этом совсем не осталось в моей голове. Может, папа избавил меня от этого и сам перенес их. Твоя смерть была такой неожиданной. Смерть отца – нет. У нас с ним было время. Он, в отличие от меня, смирился с судьбой. К тому времени, когда его тело сдалось, он уже сбросил с себя – и с меня – почти весь груз своих земных пожитков. Он раздал всю свою одежду. Убрал свою комнату.

Он все вычистил ко времени прихода старухи с косой, так что мне ничего не пришлось делать.

На чердаке, что неудивительно, жарко и пахнет плесенью. Дышится тяжело. Я предполагаю, что здесь будет бессчетное число коробок и старых сундуков, весь хлам, который видишь в кино, но на самом деле вещей на чердаке совсем немного. Отец набил на пол всего несколько досок, так что вокруг в основном – розовое изоляционное покрытие. Это мне и запомнилось больше всего. Мы с тобой поднимались сюда мальчишками и играли в игру «не сойти с доски»: кто сошел, ступил на розовое, тот, считай, провалился вниз. Не знаю, могло ли это произойти на самом деле, но отец нам так всегда говорил. Помню, я маленьким боялся этой розовой поверхности: вдруг засосет, как в болото, и вовек не выберешься обратно.

Ты ведь никогда не попадал в трясину в реальной жизни, Лео? Хотя в кино и по телевизору об этом чего только не говорят, в действительности я никогда не слышал о том, чтобы кого-то затянуло в болото.

Вот о чем мои мысли, когда я замечаю коробку в углу. Вот она, твоя коробка, Лео. Ты знаешь, что отец к материальным вещам относился без пиетета. Твоей одежды здесь нет. Игрушек тоже. Чистка была частью его скорби – не знаю, какая это стадия. Может быть, принятия, хотя принятие считается последней стадией, а отцу после чистки предстояло еще пройти через многое. Мы знаем, что он был эмоциональным человеком, однако меня испугали его рыдания – все его тело сотрясалось, судорожно вздымалась грудь, дрожали плечи, раздавались оглушительные вопли невероятной муки. Временами мне казалось, что отец физически разорвется на две части, что его бесконечная боль расколет его грудь.

А от матери мы так ничего и не услышали.

Связался ли с ней отец, сообщил ли ей? Не знаю. Я никогда не спрашивал. Он мне никогда не говорил.

Я открываю коробку – посмотреть, что сохранил отец. И тут мне в голову внезапно приходит мысль: отец явно знал, что ты никогда не сможешь заглянуть в нее. И еще он знал, что и сам никогда не будет ее открывать. А это значит, что содержимое коробки, то, что он счел нужным сохранить, имеет ценность только для меня. Отец предвидел, что когда-нибудь это понадобится мне.

Коробка обмотана скотчем. Отодрать его нелегко. Я достаю ключ из кармана и с его помощью разрезаю скотч по стыку клапанов. Затем отгибаю их и заглядываю внутрь. Что я предполагаю увидеть? Я знаю тебя. Знаю твою жизнь. Мы с тобой делили одну комнату всю твою жизнь. Вряд ли я мог пропустить что-то важное. Но когда сверху вижу фотографии, я словно теряю всех снова. Я вижу снимки нас четверых – ты и Дайана, Маура и я. Эти фото я, конечно, помню. Они сделаны на заднем дворе Дайаны. В ее семнадцатый – и последний – день рождения. Стоял теплый октябрьский вечер. День мы провели в парке аттракционов «Большое приключение под шестью флагами». У Оги был приятель, отставной полковник, теперь он стал крупным спонсором парка, и он вручил нам повязки на запястья, которые давали неограниченный доступ к скоростной полосе. Никакой очереди к русским горкам, Лео. Помнишь? Я мало что припоминаю о тебе и Дайане в тот день. Мы разошлись. Вы с Дайаной в основном проводили время в галерее игровых автоматов – помню, ты выиграл для нее плюшевого Пикачу, – а мы с Маурой отправились на русские горки. На Мауре был короткий топ, от ее вида у меня во рту пересыхало. Вы с Дайаной снялись с одним из персонажей «Веселых мелодий» – дурацкая такая фотография. С кем из них? Могу поспорить, это была… да, вот оно, второе фото. Я вытаскиваю его. Вы с Дайаной стоите по бокам птички Твити, а у вас за спиной бьет струя фонтана «Шести флагов».

А через две недели вас обоих не стало.