Не овладеешь ветром

– Но откуда вы?.. – невольно вырвался у неё радостный и благодарный взгляд в его сторону. – Я же не!..

Она пыталась сказать, что в день набега на её остров на ней не было серёжек, поэтому как он смог узнать, что она обожает носить именно этот вид украшений.

– Я видел твои уши достаточно близко, – напомнил князь, от которого, и впрямь, не укрылось, что уши у неё были проколоты.

Он долго раздумывал над лучшим подарком для неё, поэтому теперь был крайне доволен, что угадал.

Припомнив обстоятельства, в которых он имел возможность поразглядывать её уши пристально, она нахмурилась. Сообразила, что её тут охмуряют, вообще-то. А она! Она ведётся, как наивная овечка!

Строго поджав губы, она с резким щелчком закрыла коробочку и чопорно произнесла:

– Я не могу принять столь дорогой подарок.

Произносить эти слова было почти что больно: серьги ей и впрямь безумно понравились. Ей отчаянно хотелось хотя бы померить их – потому что носить такую роскошь на портовой рынок, точно, не стоило. Однако мысль о том, что князь пытается купить её согласие дорогими подарками, была слишком горькой и унизительной, поэтому она лишь задрала гордо подбородок и взглянула на досужего соблазнителя весьма твёрдо.

Князь ошарашенно перехватил ртом воздух, возмущённо взмахнул руками, кажется, даже слегка подпрыгнул при этом, а потом обиженно воскликнул:

– Ну уж не дороже дома!

Нари досадливо скривилась, припомнив, что, вообще-то, он и впрямь уже потратил на неё немерено денег. Она, впрочем, полагала это справедливой компенсацией – в конце концов, это он лишил её дома, так что ему и восполнять! А что дом оказался так хорош, так это его собственный выбор был, она его об этом не просила!

Однако теперь, в виду плана с охмурением, подаренный дом стал видеться ей в совсем ином свете: как некий аванс, принимая который, она соглашается и на его покровительство, и на следующую из этого роль его любовницы.

Вскочив, она придвинула к нему несчастную коробочку и зло прошипела прямо ему в лицо:

– Всё верну, до последнего грошика!

Он растерянно заморгал.

Рассерженная Нари, меж тем, полезла в шкаф в поисках купчей.

– Сколько вы за него отдали?! – гневно спросила она и утвердила: – Всё верну, всё!

Купчая упорно не находилась, и она, раздражаясь всё больше, принялась вытряхивать предметы из шкафа на пол.

– Нари! – прервал её строгий и недовольный окрик.

Она обернулась.

Он так и продолжал стоять у стола, растерянно потирая лоб.

– Будь так любезна растолковать бестолковому мне, – язвительным тоном попросил он, – по какому поводу ты устраиваешь столь показательную истерику?

Она гневно фыркнула. Он что же, думает, она постесняется назвать вещи своими именами?

Вернувшись к столу, она встала против него и уверенно заявила:

– Я не стану вашей наложницей! – позабыв о том, что планировала произнести этот решительный отказ в людном месте, чтобы точно не нарваться на последствия его негативной реакции.

Однако он, вместо того, чтобы гневаться, посмотрел на неё как на круглую дуру и уточнил:

– Так я и не предлагал.

Этот неожиданный пассаж выбил почву у неё из-под ног, поскольку она совершенно перестала понимать, что тогда ему нужно.

Тяжело опершись на стол, она растерянно и жалобно переспросила:

– Но зачем же вы тогда явились?..

Вселенная, видимо, решила окончательно добить её, потому что он смущённо замялся.

Он. Смущённо! Замялся!..

Пресвятая Дева Мария, да он даже покраснел!

Нари была совершенно, непоколебимо, железно уверена, что краснеть Кьерин не умеет вовсе. Ей даже хотелось протереть глаза: вдруг это они её обманывают?

Он, впрочем, довольно быстро овладел собой, распрямил плечи и декларировал:

– Я хотел бы за тобой ухаживать, если ты позволишь.

Нари жалко заморгала: ну, она же так и сказала! Намерен охмурять, чтобы она сама согласилась стать его наложницей!

– Чтобы сделать предложение, – продолжил объясняться Кьерин.

Понимания, впрочем, он не достиг, потому что Нари всё ещё рассматривала его слова в контексте «предложение стать его наложницей».

Хмуро поразглядывав её и осознав, что выражаться придётся максимально прямо, он набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в море, и высказал:

– Предложение стать моей женой, Нари.

С таким трудом давшиеся ему слова, впрочем, не произвели на неё никакого впечатления.

– Ну, знаете ли! – обиженно протянула она. – Могли бы придумать что-то более правдоподобное! – и разочарованно отвернулась к окну.

Её реакция кольнула его в самое сердце; он целый год мучился, колебался, ярился, пытался выкинуть её из головы, в конце концов, сдался и решился попытать счастья – а она, видите ли, мало того, что не оценила глубины его переживаний, так и вообще не поверила в них!

Это неверие резануло его мучительно.

– Я совершенно серьёзен! – обиженно воскликнул он.

Она обернулась, смерила его скептическим взглядом и горько произнесла:

– Да что ты говоришь, жутко знатный и безмерно богатый глава славнейшего рода Кьеринов? Жениться на простой рыбачке? Ты меня за совсем уж скорбную умом дурочку держишь?