Не овладеешь ветром

Уйдя в свои досадливые мысли, Кьерин совершенно упустил тот момент, когда был замечен. Он разумно встал так, чтобы Нари было сложно его углядеть – но Нари была не единственным торговцем на рынке. Один из её соседей заметил, что какой-то хмурый парень долго и упорно пялится на его товарку; перегнувшись через свой прилавок, сосед обратил её внимание на этот тревожный факт.

Оглянувшись и обнаружив набившую ей оскомину физиономию, Нари пробормотала: «Боже, опять он!» – и отмахнулся от соседа успокаивающим: «Ужасно навязчивый поклонник». Сосед понятливо покивал: у Нари таковые появлялись регулярно, и девушка вполне справлялась с тем, чтобы отваживать их самостоятельно.

Вернувшись к торговле, Нари краем глаза стала наблюдать за досужим гостем. Тот как в землю врос, и это начинало её всерьёз раздражать. Раз явился – так что не подходит? Раз не планировал подходить – чего явился?

Наконец, осознав, что он намерен и дальше изображать столб, она быстро договорилась с соседом, оставила свой прилавок на него и решительно направилась к князю.

Тот, оказавшись столь неожиданно для себя обнаруженным, даже подумал было о том, чтобы поспешно отступить; но это выглядело бы совсем уж нелепо, поэтому он просто застыл, пытаясь придумать, как бы теперь аккуратно выкрутиться из неудобной ситуации.

Нари, меж тем, подойдя к нему почти вплотную, приподняла брови и язвительно вопросила:

– Сиятельный князь изволит желать свежей рыбки?

Кьерин ничего не ответил: залюбовался её воинственно сверкающими светлыми глазами.

Осознав, что ответа ждать не приходится, Нари досадливо вздохнула, небрежным повседневным жестом подхватила князя под руку и настойчиво повела с рынка вон: подальше от глаз прекрасно знакомых ей сплетников, которых хлебом не корми, дай выдумать басни о её поклонниках.

Кьерин послушно шёл, куда она его вела. Хотя ему было стыдно и неловко, что она обнаружила его присутствие, к чувствам этим примешалась радость от того, что она теперь рядом, что она сама к нему прикоснулась, что они всё-таки побудут теперь немного вместе.

Оттащив князя в ближайший переулок, она повернулась к нему и обнаружила, что он улыбается весьма глупо и влюблённо.

С досадой она отдёрнула от него свою руку; он не удерживал, но улыбка на его губах тут же поблекла.

«Ну ты мне ещё тут влюблённого поизображай!» – раздражилась Нари весьма сильно, особенно же от того, что ей и впрямь было бы весьма приятно, если бы этот наглый индюк теперь в неё влюбился.

– Прости, – неожиданно повинился он, – я не думал, что ты меня заметишь.

Нари смерила его гневным взглядом: мол, серьёзно? Ты серьёзно считаешь нормальным тайком наблюдать за девушками, оправдывая такое поведение мыслью «она же не заметит!»?

– Эрмин! – простонала она в небо, поражаясь его незамутнённости, а потом быстро предложила: – А давай ты просто уже оставишь меня в покое, а? Серьёзно! – она воодушевлённо принялась заверять: – Ты действительно произвёл на меня впечатление. Поражена в самое сердце твоим благородством, – она решила, что лёгкое лукавство тут будет как никогда уместным. – Готова даже признать, что ты действительно не наглец, а храбрец! – приложила руку к сердцу она, и заключила: – Поэтому давай мы остановимся на том благоприятном впечатлении, которое ты оставил, и разойдёмся каждый при своём?

Её проникновенный монолог явно не нашёл у него желаемого отклика.

Сложив руки на груди, он смерил её взглядом холодным и пронзительным, после чего самым трагичным из возможных тоном уведомил:

– Я люблю тебя, Нари.

Она всплеснула руками.

– Ты не можешь меня любить! – возмущённо возразила она, пылая искренним негодованием, после чего даже сделала шажок к нему и обличила: – Ты меня совершенно не знаешь!

Губы его дрогнули улыбкой.

– Я знаю женщину, – спокойно парировал он, – которая, не умея сражаться, была готова с ножом в руках отстаивать собственную свободу, и не дрогнула даже тогда, когда столкнулась с толпой вооружённых мужчин, – она покраснела, вспомнив тот случай, но он ещё только начал: – Я знаю женщину, которая, попав в плен к захватчику, ринулась в море, не боясь ни высоты, ни волн, ни боли, ни холода. Я не уверен, Нари, – проникновенно отметил он, прожигая её светящимися чувством жёлтыми глазами, – что, оказавшись в подобном положении, я бы решился на такой шаг.

Досадливо фыркнув, она отступила от него на шаг, потому что ей сделалось неуютно под его сверкающим, как молния в грозу, взглядом.

– Я знаю женщину, – тихо продолжил он, – которая до последнего искала способ спастись, которая даже с израненными в кровь ногами была готова ухватиться за любой шанс, лишь бы сбежать.

Он сделал шаг к ней, и она ещё отступила. Щёки её заалели; она припомнила, как он нёс её на руках и как потом занимался её ранами.

– Я знаю женщину, – он продолжал гипнотизировать её и взглядом, и проникновенным глубоким голосом, – которая, не смирившись, была готова скорее умереть в волнах открытого моря, чем покориться захватчику.

– А ты чего ждал!.. – согласилась она, опять отступая.

Он опять подошёл.