Не плачь

– Да, не случайно. Он – отчим Маринкиной подруги из класса. И он ту девчонку бьет, понимаешь?! За плохие оценки или если кто из учителей пожалуется. Просто ненавидит ее, понимаешь? Он ее так довел, что она даже собиралась с крыши прыгнуть! Уже письмо написала, но Маринка узнала и не дала. Сказала: «Мы ему по-другому отомстим». А что? Сил у нас точно хватит…

– И он, конечно, сразу всё понял – за что ему наваляли. Это же просто мордобой был!

– Ну, мы лоханулись. Мы же тоже в первый раз… Мы хотели в конце, чтобы он извинился на камеру. Но как-то забыли.

– Ну ладно. А девушка та? Она тоже монстр?

– Вообще-то да. Монстр. Она в парке отраву рассы́пала для собак. У меня собака поела и умерла. Отличный был пес, никому в жизни ничего плохого не сделал. А она его убила.

– Может, это не она!

– Она, точно. И она не одна такая, их целая группа. Только никто ничего доказать не может. Соседка пробовала жаловаться, но даже дело не стали заводить.

– И тогда вы…

– И мы тогда поняли, что надо ее наказать.

– Как?! – заорал я на него. – Просто навалять ей, и всё – проблема решена? Ты сам не понимаешь, что вы этим ничего не добьетесь.

– Не добьемся, – согласился Шурок. – Но ей хотя бы будет больно. Во всех смыслах.

Шурок замолчал. Потом вздрогнул и продолжил:

– Ты думаешь, их только двое? Посмотри – они вокруг нас, ходят, веселятся, пакостят везде. И им ничего за это не бывает! Кто их накажет? Где тут справедливость?

Мир перевернулся в очередной раз. Получается, это и не актеры, и не совсем жертвы. А даже совсем наоборот – обычные плохие люди. Но Петя?! Петя-то каким боком?

– Это Вэл предложил. Он думал, его на тебя повесили, а тебе не нравится. Типа, предки опять всё за нас решили, посадили тебе пиявку на шею. Он ничего такого не хотел, только попугать. Ты, конечно, правильно сделал, что вмешался. Но немного зря.

– Никто мне ничего не вешал, – взбесился я. – И Петя – не пиявка. Он, может, лучше всех вас. И я больше не буду ничего снимать, так Вэлу и передай.

– Не буду я ничего передавать, – помрачнел Шурок. – Я с ним не хожу. Да кому он нужен? Я сам по себе теперь.

Больше нам не о чем было разговаривать. Но я все-таки спросил:

– И что, ты будешь продолжать всем этим заниматься?

– Не знаю, – задумчиво ответил Шурок. – Не знаю… Мне одна знакомая сказала: от того, что мы наказываем уродов, тем, кто от них пострадал, лучше не становится. Может, она и права. Может, действительно правильнее будет хорошим людям помогать. А эти негодяи пусть сами выплывают…

Штатив напомнил мне о том, что хорошо бы все деньги, которые мне заплатили за съемку, вернуть Вэлу. Но об этом надо поговорить с отцом, а к нему было не подступиться: как он вернулся от своих «дел средней важности», так поел и сразу набросился на телефон. Договаривался с кем-то насчет каких-то артистов – праздник, что ли, готовил? Из кухни раздавался его оживленный голос. Я разобрал отдельные слова: «аниматоры», «цирк», «акробаты».

У меня тоже было одно дело. Типа долг.

Я зашел на страницу, которую вел мой, как теперь выяснилось, брат. «О чем вы думаете?» – интересовалась страница. С чего начать? Я поставил хештеги: к Костиному #не_плачь добавил собственный – #я_не_плачу. Я должен был написать обо всём том, что со мной произошло в последнее время. И объяснить этим ребятам, что в мире, где полно мерзавцев, на самом деле очень много отличных людей. И что мерзавцы иногда кажутся хорошими, а хорошие – мерзавцами. Вот Шурок – он хороший человек? Или Маринка, которая отговорила подругу от самоубийства? Или милая девушка, похожая на белочку?

Я писал и потом удалял целые абзацы. Не хотелось грузить тех, кто станет это читать. Главное, чтобы они поняли: есть люди, которые всегда будут на их стороне.

Я в последний раз перечитал текст и нажал на «опубликовать». За окном уже была густая темнота. Колесо двора замедлялось, прежде чем окончательно остановиться до утра.

Отец всё еще висел на телефоне. Я дождался паузы и встал у него над душой, как он говорит. Он всё еще улыбался особой «телефонной» улыбкой. И смотрел на меня счастливыми большими глазами.

Я никак не мог переварить слова Пети о том, что монпэр подвозил его до школы все эти дни.

Но он тут же переключился в режим сиделки:

– Ты почему босой? Ты как себя чувствуешь?

– Нормально я себя чувствую. Пап… – я замедлился, прежде чем атаковать. – Пап, я хочу познакомиться со своим братом. Можно?

– Можно, – просто сказал он.

26 Пироги моей бабушки

– Послушайте, прекратите немедленно! – Монпэр говорил громко и очень строго. Со мной он такого вообще никогда себе не позволял. – Вы понимаете, что праздник организован для ребят? Не надо никаких дурацких инициатив! Не надо никого строить! У нас здесь не парад достижений! Уверяю вас, главврач найдет место, где ему встать!

Прошла только неделя, а всё так изменилось. Сегодня я ночевал дома у своего брата Кости. Не скажу, что выспался, зато мы с ним наговорились по самые уши.