Не плачь, Рапунцель!

– Стоять! – Бабка поставила на землю ведра, принагнулась и уперла руки в бока, приняв «позу сахарницы» и приобретя устрашающее сходство с воинственным японским сумоистом. – Вы что тут, девки, накуролесили, а? Нашли себе сюжет, писательши?

– Это не мы тот дом спалили, – сразу уловив суть претензий, открестилась Ирка. – Наоборот, поджигателя ловим!

– Поджигателя и убийцу. – Я щедро добавила важности нашей миссии.

– А справитесь с двоими-то сразу? – Вера Игнатьевна посмотрела на Ирку, потом на меня и поморщилась. Но критиковать мое субтильное сложение не стала, выступила с конструктивом: – Помощь нужна?

– Не откажемся! – кивнула я, быстро обходя заградительное ведро и стоящую за ним Веру Игнатьевну. – Все за мной!

На дискуссию не имелось времени, проще было согласиться принять старушку в команду. Да и почему нет? Бабуля, сразу видно, боевая, а старый конь, как говорится, борозды не испортит.

– Преступник скрылся на автомобиле «Лада Гранта» белого цвета, – на ходу ввела в курс дела нашу новую боевую подругу Ирка.

– Тогда далеко не уйдет, на выезде огроменная лужа, не потонет, так застрянет. – Вера Игнатьевна продемонстрировала знание местности.

– На то и надежда, – призналась я.

Надежда оправдалась: крыша легкового автомобиля необитаемым островом белела средь бурых вод море-лужи.

– Утоп, – констатировала Ирка и задумчиво пожевала губами.

Видимо, прикидывала, хорошо это или плохо.

– Кому суждено быть повешенным, не утонет, – процитировала я старую английскую поговорку, указав на глинистый обрыв, нависающий над дорогой, то есть теперь над лужей, со стороны леса.

Невиданный дождь (видимо, тот самый, непосредственно из космоса) наконец-то закончился, из туч выплыла круглая желтая луна. В ее свете на темно-коричневой и вязкой, как свежая ириска, почве склона отчетливо виднелись следы.

Совсем недавно там ступала нога человека. А также скользили его колени и, кажется, живот. При этом рука человека судорожно цеплялась за прутья кустарника, ломая и выворачивая ракитник из земли. Обломки кустарникокрушения отмечали путь человека с его ногами, руками и животом не менее отчетливо, чем сказочные хлебные крошки.

– Одной правой цеплялся, – сделала правильный вывод Ирка. – Почему, интересно?

– А вот мы сейчас проследим за ним и узнаем. – Бравая бабушка Вера Игнатьевна не собиралась останавливаться на полпути. – Тока по глине лезть не будем, обойдем овражек. Тама, вишь, где березки белеют, долобинка есть.

Она подобрала юбку и первой зашагала в указанном направлении.

– Что там есть, где березки? – не поняла Ирка.

– Долобинка – дорожка, тропинка. Северное наречие, Ладого-Тихвинская группа говоров. – По запросу во мне моментально проснулся филолог.

– Как грамотно мы поступили, взяв местного проводника! – порадовалась подруга, кивнув на шустро удаляющуюся бабулю.

Хотя, если честно, это не мы ее, а она нас взяла. Практически штурмом.

– Тут слеги есть, возьмите себе! – обернувшись к нам уже от приметных березок, прокричала Вера Игнатьевна.

– Слега – по Далю, длинная толстая жердь, – не дожидаясь вопроса, перевела я для Ирки. – «А зори здесь тихие» помнишь? Старшина Васьков своим девчатам говорил: «Каждая слегу возьмет и, прежде чем ногу поставить, слегой дрыгву пусть попробует»[8].

– А дрыгва – это что? – Подруга несколько оробела.

– А дрыгва – это, мать, болото. – Я легонько подтолкнула ее. – Идем уже.

– По болоту?!

– Ну а куда деваться? Возьмем слеги – и марш-марш по дрыгве! Ничего страшного, у нас с тобой проводник есть.

– В отличие от Артура! – сообразила Ирка и наконец зашагала к березкам. – Блин, реально же потонет в болоте – и все пропало!

– Жалеешь преступника, совершившего ряд убийств и плюс к тому покушение?

– Ты что? Жалею, что он уйдет от заслуженного наказания!

– Если утонет, то не уйдет. Считай, получит высшую меру.

– Не знаю, мне кажется, лучше быстро утонуть в болоте, чем лет двадцать гнить в тюрьме.

– Кому как, я думаю.

Довольно скоро выяснилось, что наш преступник действительно предпочитает долгую жизнь за решеткой быстрой смерти в болоте.

Когда наш маленький отряд вооруженных березовыми слегами валькирий по малозаметной долобинке вышел к дрыгве, там уже дрыгался увязший преследуемый.

– Не дергайся, дурень! – издали крикнула ему баба Вера. – Замри и ляг!

– Сдайся, враг, замри и ляг! – полностью развернула приказ поэтесса Ирэна Макс, процитировав своего коллегу Маяковского.

– Оклунок свой брось, только не кидай его с размаху, не то еще глубже увязнешь! – Вера Игнатьевна на ходу вела инструктаж в классическом стиле «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

– Вот почему он только правой хватался, в левой у него оклунок. – Ирка присмотрелась к ручной клади утопающего. – Кстати, что это, не пойму?

Понять и впрямь было сложно. В высоко поднятой над топью левой руке наш преследуемый держал нечто коричневое, больше всего похожее на здоровенный ком глины с ручкой.