Не по совести

Недружелюбным взглядом он окинул подходившую к ним прекрасную девушку, одетую если и не очень просто, то во всяком случае скромно: на ней находились излюбленная клетчатая рубашка, простые синие джинсы и точно такого же цвета кроссовки.

– Вот наглость! Этой-то еще что здесь надо? – подражая сыну, пренебрежительно воскликнула высокомерная женщина, выказывая еще и неподдельное удивление: – Зачем она сюда приближается?

В своей прошлой жизни Азмире приходилось выслушивать и не такое, а еще и наиболее дерзкое, и значительно более грубое; следовательно, не желая уподобляться их озлобленным настроениям, она смогла отнестись к речам напыщенных и кичливых недоброжелателей вполне равнодушно и, словно бы их рядом и не было, приблизилась к самому старшему из благородного ивановского семейства; сочувственным голосом, не содержащего и малейшей тени притворства, девушка у него опечаленным тоном спросила:

– Владик, а как там наша дорогая сестренка, ей уже лучше?

Диана, увидев неприятного дядьку и по неизвестной никому причине с самого начала его невзлюбив, спряталась за свою маму и, будто маленький, красивый зверёныш, затравленный охотой и неожиданно «загнанный в угол», исподлобья поглядывала на всех этих взрослых людей, собравшихся сейчас у палаты пострадавшей сестрички и «поедавших» друг друга ненавистными взглядами.

– Вы видели где-нибудь такое же нахальство и невоспитанность? – запричитала Карина, опешившая от такого беспардонного и непристойного поведения; она даже непринужденно неприятно «прихрюкнула». – Мало того что разбила нашу семью, так она еще и ведет себя, словно бы по ее вине совсем ничего не случилось… давай убирайся отсюда – тебе здесь явно не к месту!

Надменная женщина окинула соперницу таким «обжигающим» взглядом, что в любом другом (не на настолько в жизни «прожженном») непременно прожгла бы большую дыру, но только не в этой еще настолько молодой, но уже не в меру отчаянной девушке. В ответ Азмира смерила противницу мало чем отличавшимся взглядом и, горделиво выпрямив спину, тоном, наполненным непревзойденным достоинством, с нескрываемым пренебрежением молвила:

– Ты что, купила эту больницу, что ли? Или, может, считаешь себя здесь хозяйкой? Так я без особого труда тебя в твоем величии разочарую и приспущу немного на землю: учреждение это государственное и находится в нем могут все – и даже такие, как я! – тем более что пришли мы сюда отнюдь не к тебе, а навестить нашу больную сестренку, и никто нам не сможет запретить так поступать – причем и такая, как ты! – и только, единственное, Дамира может сказать, нуждается ли она в нашем присутствии либо же нет.

Говоря эти, казалось бы, простые слова, девушка (такая уж у людей натура!) тем не менее заодно пыталась досадить спесивой, надменной женщине, которая в свое время стала причиной ее неудавшейся личной жизни, ведь что бы там не говорилось, но если бы тогда, в далеком 2012 году, она не поставила мужу жестких условий, то, возможно, еще в то время, в том сказочном прошлом, у них появился шанс построить крепкую семью и счастливую жизнь, где каждый был бы близок друг другу по крови; да, так уж сложилось, что люди в этом мире пекутся только о своем исключительном благе – и бывшая проститутка не явилась тому положительным исключением; иными словами, теперь, находясь в непосредственной близости от своенравной соперницы, девушка не упускала ни единого, малейшего, случая, чтобы побольнее не уколоть высокомерную даму, напыщенную нескончаемой важностью; поступала она столь неоправданным манером, даже вопреки тому существенному условию, что душа ее, в сущности, активно противилась, но и вместе с тем где-то в самых своих далеких глубинах теперь ликовала, что может воздать «разлучнице» (как она ее про себя считала) по всем ее мерзким заслугам. Из всех остальных собравшихся (разумеется, взрослых) ее мысли разделял только любимый мужчина, у остальных же сложилась точно такая же неприязнь, но только выраженная уже по отношению к ней. Разглядывая теперь этих, казалось бы, некогда близких людей, можно было видеть очень противоречивые чувства: Карина, пораженная такой сверхъестественной наглостью, тяжело дышала, не в силах молвить ни слова; Владислав беззастенчиво улыбался, выдавая определенную радость от увиденной им сценки, как его милая женщина так ловко осадила великосветскую женщину, никогда ранее не знавшую подобного к себе обращения; Кирилл «пожирал» Азмиру, с одной стороны, похотливым, но в то же время и презрительным взглядом. А чтобы хоть как-то поддержать свою маму, он обратился к недавней «докладчице» с обличительной речью:

– Ты, вообще, кто такая, что позволяешь вести себя таким отвратительным образом? Приперлась сюда, действительно, без чьего-либо приглашения, а ведет себя так, будто является владычицей мира! Ты сама-то давно из «грязной помойки» выбралась, чтобы так сейчас разговаривать?