Не по торной дороге

Он поблагодарил даму, отвел ее на место и, крайне озлобленный и заинтригованный, отправился в бильярдную. Там дым ходил волнами; на диване сидело несколько зрителей, большею частию пробавлявшихся пивом и коньяком с зельтерской водой; около бильярда сновал Бирюков и еще какая-то личность, немного сердитая на вид. Неподалеку от них, на окне, стояла бутылка шампанского и два, в половину налитые, стакана. Осокин поместился в уголку, за маленьким столиком, спросил себе чаю и задумался над случившимся с ним казусом. «Все дело испорчено! — отчаивался он. — Софи не уверишь, что я не причастен ко всей этой пошлости! И с чего только эта дура Перепелкина ввязалась? Разве тетка поручила ей?.. Очень возможно. Перепелкина таскается к ней чуть не каждый день… деньги нужны… а у старухи страсть устраивать свадьбы… Прошлый раз она даже намекала мне на это… Тетка, решительно тетка, всему виной! — остановился Орест на этом выводе. — Ну, поблагодарю же я ее завтра!»

— Видел, какую оттяжку я изобразил? — спросил Бирюков шурина. — Через весь бильярд! — Петрунька! Помели кий Сергею Николаичу.

— Не надо, — возразил партнер и, перекинувшись через борт, стал прицеливаться.

— Эй, помелите — кикс иначе будет! — смеялся Владимир Константинович. — Шар-то ведь пятнадцатый, тяжел!

— Не говорите, пожалуйста, под руку, — заметила сердитая личность.

— Право помелите, жалеть будете! Ну вот, — захохотал Бирюков, — говорил вам!

Партнер действительно скиксовал; зрители рассмеялись.

— С вами играть невозможно! — рассердился он.

— Уж и невозможно! Я, что ли, виноват, что кий помелить не захотели!

— Ну да играйте!

— Поиграем-с… Мы вот тринадцатого в угол закантапошим, а затем и под вашего пятнадцатого подползем… Каков выход-то? — самодовольно обратился Владимир Константинович к зрителям.

— Великолепный! — восхитился подошедший в это время Огнев.

— Ah! Bonsoir![114] — протянул ему руку Бирюков. — Не хотите ли шампанеи?

— Нет, merci. Ну-ка хватите пятнадцатого, — сказал Леонид Николаевич, надевая pince-nez и усаживаясь на диван.

— Сейчас.

Владимир Константинович помелил кий и левую руку, с наскоку перегнулся через борт и, ловко сделав шар, подошел под следующего.

— Маска, черт возьми! — вскричал он и, прищурившись, начал вертеться и нагибаться, чтобы лучше рассмотреть положение шаров. — Не пройдет… Вот канальство-то!

— А у вас в нем партия? — поинтересовался Огнев.

— Шесть дома будет… Сергей Николаич и оружие сложит.

— Вы бы абриколью[115], — посоветовал один из зрителей.

— И то правда! — и Бирюков стал целиться.

— А вам бы помолчать не мешало! — заметила сердитая личность услужливому господину. — Мы ведь не на щепки играем! Коли вам угодно советовать, так и платите за меня.

— Какой вы, однако, придира! — воскликнул Владимир Константинович. — Велика важность, что красненькую в кои века загубите! Я, как в полку служил, по пяти тысяч в вечер проигрывал, да и тут не придирался.

Он прицелился и сделал шара.

— Карета готова! — победоносно возгласил он. Сердитая личность положила кий и вынула бумажник.

— А еще разве не сыграем? — спросил Бирюков.

— Достаточно, — коротко ответил партнер.

— Эх, Сергей Николаевич! Кутнули на четвертную, да и на попятный!

Сердитая личность молча бросила на бильярд деньги и вышла.

Владимир Константинович сунул их в карман и спросил себе ужин и еще бутылку шампанского. Огнев предложил ему сыграть партию.

— Куда вам, птенцу, играть со мной! Я вам с удара партию пропишу!.. Сколько хотите вперед?

— Ничего.

— Как ничего? — расхохотался Бирюков. — Да я вам двадцать сам дам! Петрушка, считай двадцать.

— Не хочу я ни очка, — сказал Огнев.

— Да что у вас пищат деньги, что ли?

— Пищат.

— Нет шутки в сторону, возьмите хоть десять.

— Сказал вам: ни очка!

Владимир Константинович пожал плечами, опустил десятирублевый золотой в лузу, хватил залпом стакан шампанского, и игра началась.

Осокину с самого прихода Огнева поведение его показалось странным: гордый эдакой фатишка, любитель дамского общества — и вдруг сидит в бильярдной, ухаживая за Бирюковым, — что бы это значило? Он спросил еще чаю и стал наблюдать. Просидев две партии, Орест убедился, что Огнев действительно заискивает в его зяте и даже нарочно проигрывает ему деньги, Владимир же Константинович совершенно доволен подобным вниманием и от своего партнера в восхищении. Все это показалось Осокину донельзя противным, и он поднялся в танцевальную залу, чтобы отправиться домой, но в дверях столкнулся с Каменевым.

— Вы уже восвояси? — спросил его тот.

— Да; а вы что запоздали?

— Задержали на практике… Смерть как есть хочется! Зайдемте… — доктор указал на буфет.

Они зашли; Каменев закусил и по обыкновению потер руками.

— Вот что, — отводя Ореста в сторону, сказал он, — как бы вы того… Владимира Константиновича урезонили… совсем ведь он сестру вашу в гроб уложит!

— Эх Борис Яковлевич! Ну что с ним поделаешь! Ведь его и палкой не проймешь! Единственное средство — прогнать подальше!