Не подавай виду

Напоследок, чтобы подсластить разочарование, Илья решил немного разыграть спящих красавиц. Что-то ему подсказывало, что они очень трепетно относятся к порядку и системе в своем быту и сразу обратят внимание на какие-либо сбои. Из дома он прихватил еще кое-что и прежде прятал это у закрытого кафе под надзором Кави, вместе со своим ножом и фотографией Лены, а сегодня решил перенести в дом. Там были вещи, которые сохранились у Лены со времени работы в интернет-магазине, — брошь в виде ярко-красной лилии, ножные браслеты с нефритовыми «капельками», кофточка из золотой парчи и небольшая узорная скатерть. Она сказала, что прихватила все это из запасников и за десять лет просто забыла о них, а потом наткнулась, разбирая старый хлам.

Илья распределил все по справедливости — брошь оставил на тумбочке у Сонии, кофточку повесил на кресло Риты, браслет осторожно надел Джаните на щиколотку, а в комнате Ситы застелил скатертью маленький столик. Он уже собрался спать, но на всякий случай решил еще раз обойти нижний этаж. Чутье за последние дни сильно обострилось, хоть это и стоило хронической усталости и тяжести в голове. Но сейчас он решил прибегнуть к вспомогательному средству, о котором неоднократно упоминалось в записях Кайсы.

Взяв у себя в рюкзаке коробку спичек, Илья осторожно зажег одну и прошелся по кухне, коридору, соединяющему ее с прихожей, и чулану под лестницей. Колеблющийся воздух тут же окрасился в мутный сероватый цвет, желчные запахи на кухне усилились, будто струя газа из открытой горелки, но это не слишком его удивило.

Зато в прихожей так резко пахнуло ржавчиной и еще чем-то очень едким, что Илья вздрогнул. Пелена в воздухе окрасилась в бурый цвет и быстро спала, но этого было вполне достаточно, и он, затушив спичку, принялся обследовать каждую щель. Шкаф, два подоконника, тумбочка с большим зеркалом, подставка для ключей, обувница... Там пахло особенно сильно, но не от обуви. Илья зажег еще одну спичку и, опустившись на колени, разглядел, что между столешницей и стеной лежал крохотный комок материи.

Просунуть руку в узкий проем он не смог, пришлось воспользоваться обувной ложкой, и наконец находка выбралась наружу, вся в хлопьях пыли. Осторожно отряхнув их, Илья увидел, что на клочке ткани остались бурые разводы, очень напоминающие засохшую кровь.

«Остынь, Лахтин, — сказал он себе, подавляя разгорающуюся радость. — Кусок окровавленной тряпки в доме, где живут здоровые фертильные женщины, — это более чем нормально! Возможно, у них просто порвался пакет с мусором, этот клочок выпал, а они его не заметили и случайно затолкали в щель. Или заметили, но поленились убрать».

Довод в принципе звучал убедительно, но и потемневший воздух, и вонь, которую Илья уже еле терпел, и вся его животная интуиция утверждали, что кровь связана именно с умершей женщиной, и никак иначе. Либо клочок оторвался от ее одежды, либо от тряпки, которой они оттирали следы. Он еще не мог определить, что именно с ней случилось, но для того, чтобы выбить Сонию из колеи, этого хватило бы с запасом. Оставалось только дождаться утра и позвать на подмогу Кави, чтобы раскопать что-нибудь еще.

Илья осторожно упаковал клочок в полиэтиленовый пакетик и спрятал. Смрад вокруг постепенно рассеялся, но голова успела разболеться, перед глазами сверкали и гасли огненные шары, и ему очень хотелось наконец лечь. По-быстрому ополоснув лицо холодной водой, он вытянулся на постели и старался лишний раз не шевелиться.

Однако у нечисти на эту ночь оказались иные планы. Когда Илья наконец впал в забытье, оно вскоре не то прервалось, не то перетекло в жуткое, но удивительно осязаемое сновидение. Комната подсвечивалась бледно-зеленым сиянием, пахло озерной водой и водорослями, от легкого ветерка позвякивали цепочки рулонной шторы. Вдобавок воздух выстыл так, будто окно было распахнуто несколько часов. Илья задремал не укрывшись, и теперь холод противно скреб шершавым языком его голые пятки.

Он присел, обхватив себя руками, и только тут понял, что не один в комнате. На широком подоконнике сидела девушка, которую Илья прежде никогда не видел, но странным образом знал. На ней было длинное бесформенное одеяние из плотной ткани, ноги босые, огрубевшие, во всклокоченных светлых волосах виднелись сухие листики и куски мха. Заметив, что он открыл глаза, странная гостья встала и подошла к постели.

Тут Илья разглядел ее лицо — бледное, скуластое, с ярко-красными губами, за которыми проглядывали мелкие острые зубы, с тяжелым подбородком и пронзительными льдисто-серыми глазами. Он не мог понять, сколько ей лет: девичьи черты и гладкая белая кожа сочетались с древней мудростью во взгляде. Вдруг она улыбнулась и плавно провела ладонью перед его лицом.

— Терве, Велхо, — произнесла она чуть дребезжащим, но очень красивым голосом. Только эта красота была какой-то пугающей, дикой, первобытной. И Илья сообразил, кто она такая и для чего наведалась, еще до того, как девушка сбросила свое символическое платье.