Не погаси огонь...

Вот уже несколько дней, с той памятной беседы с дворцовым комендантом еще в Царском Селе, из головы генерала не выходили слова флигель-адъютанта: «Есть достойные люди… Вам следует подумать…» Все чаще встречаясь с Дедюлиным по делам службы и ловя на себе его тяжелый, словно бы оценивающий и молчаливо вопрошающий взгляд, Курлов гадал: «Что комендант хотел сказать? К чему меня побуждает?..» А как надобно, чтобы поскорей все разрешилось! Кончатся торжества, придется возвращаться в столицу – как раз к сроку оплаты векселей… В обществе не любят банкротов. Полный крах. А министерский секретный фонд? Маячит, подобно звезде над головой. Кажется – протяни руку и ухватишь. Боже сохрани и помилуй! Звезды, они холодны на небосводе. А так – горячей солнца. Сгоришь!.. А если все же попробовать? Осторожненько… Озноб нетерпения змейкой полз по спине. Покалывало в кончиках пальцев. То же чувство азарта, как за карточным столом, когда понимаешь: у тебя такой расклад, что можно сорвать банк.

Выслушав доклад Кулябки о визите Аленского, Курлов сухо осведомился:

– Сведениям можно доверять вполне?

– Агент серьезный. Зарекомендовал себя множеством акций.

– Выяснено, против кого замышляется террористический акт?

– Пока еще нет. Сотрудник обещал узнать это при последующих встречах со злоумышленниками.

– Против государя?.. Сомневаюсь… Абсурдно… – начал как бы размышлять вслух генерал. – Охрана их величеств организована так тщательно, что комар не пролетит… Может быть, против министра просвещения Кассо? Студенческая молодежь ненавидит его… Хотя вряд ли: во всех мероприятиях по подавлению волнений в университетах Кассо действовал по указанию Столыпина… Да, вероятней всего – против Петра Аркадьевича. Как зовут злоумышленника: Николай Яковлевич? Яковлевич?.. Надо полагать, что террорист – иудей. В случае даже безуспешного покушения на государя – не избежать еврейского погрома, террорист будет учитывать и это. Что же касается Столыпина, то он здесь – почти без охраны, гостем… Да-да… Подумать только! – Он нахмурил брови. – Их главный враг – Столыпин?

– Не знаю…

– Кто же еще? Он, безусловно он. Эту развращенную молодежь воодушевляют примеры Каляева и Сазонова. Им жизни не жалко, им надо в историю войти! Герои!.. Да, Столыпин – вот их цель. Для них наш высокочтимый министр – главный виновник притеснения инородцев и вообще всего, всех мер… Я убежден, что не ошибся. А вы как полагаете?

– Совершенно согласен, господин генерал. – Кулябко почувствовал некоторую растерянность.

– Тщательно разработайте агентурно-оперативный план, порекомендуйте осведомителю идти навстречу всем просьбам террористов. Это нам поможет завлечь их в свои сети и предупредить события.

Курлов вынул из стола две пачки картонок. В одной пачке они были ярко-оранжевого, в другой – ярко-синего цвета.

– Вот билеты в сад Купеческого собрания и в Городской театр. Я специально выделил их для вашего отделения. Если по ходу дела агенту понадобится присутствовать в саду и в театре, выдайте ему.

– В места высочайшего посещения? – озадаченно проговорил подполковник. – Но Аленский в соответствии с «Инструкцией»…

– Вы сомневаетесь в агенте? Минуту назад вы утверждали, что вполне доверяете ему. Вы пытались ввести меня в заблуждение?

– Никак нет! – поспешил ответить Кулябко. – Но…

– Без всяких «но»! Ваш родственник Додаков уже докладывал мне об этом деле. У Виталия Павловича сложилось об Аленском такое же впечатление, как и у вас, – смягчился генерал. – Итак, не мешкайте, Николай Николаевич. Доведите до сведения агента, что акт против государя обречен на полную неудачу. Действуйте в контакте с полковником Додаковым. Обо всем важном немедленно докладывайте ему или мне. – Послюнявив сухой палец, Курлов пересчитал цветные картонки, протянул подполковнику. – Для ваших сотрудников. Фамилии проставите сами.

Нет, он не хочет, не хочет, чтобы стреляли в него!.. Пока что эти верят. Но завтра они перевернут вверх дном Кременчуг, процедят все пароходы и поезда – и обман с «Николаем Яковлевичем» обнаружится. Тогда не подступишься ни к кому. А дней остается все меньше… До пятого сентября… Шагреневая кожа. А уж те медлить не станут… Решено… Решено! Сегодня будет стрелять он! Ночью! Когда Кулябко наверняка один…

Богров снова сунул браунинг в карман.

На звонок долго не открывали. Потом зашаркали шлепанцы.

– Все спят. Вам кого?

– Передайте хозяину – Аленский. Срочно!

– Открывай, Дуся, ох-хо-хо, открывай! – знакомо пророкотало из-за двери.

Дмитрий сжал пистолет. Прогремели засовы. За горничной, в распахнутом халате, стоял сонно улыбающийся Кулябко. Он радушно развел руки:

– Жду вас не дождусь, мой дорогой! Куда это вы запропастились?

«Пропал! – в отчаянии подумал Богров, разжимая пальцы. – Не могу я в такого…»

– После второй встречи с Кулябкой, о которойяуже сообщал, Аленский вчера вновь явился к нему, но не на квартиру, а прямо в отделение. Подполковника на месте не оказалось, и агент оставил ему записку. Вот она. – Додаков выложил на стол мятый листок.

Товарищ министра разгладил его, начал читать: