Не. Прикасайся ко мне

Лука покачал головой и кратко рассказал ей, что случилось. Мне не хватило на это сил. Охотнее всего я бы свернулась в клубок на диване и лежала бы, натянув одеяло на голову, пока все не прошло бы. Чем бы ни было это все. Я не прислушивалась к разговору Апрель и Луки, пока одно слово не привлекло мое внимание.

– Нам надо вызвать полицию, – сказала Апрель. – Возможно, они смогут…

– Никакой полиции, – прервала я ее сдавленным голосом. Комок в горле, казалось, надулся. Мне стало холодно, и я задрожала.

– Ты уверена? – спросила Апрель. Она села рядом со мной на диван и погладила меня по спине. – Возможно, они найдут взломщиков и смогут возвратить твои вещи. Шансы не очень велики, но ты ничего не теряешь.

Это за пределами моего рассудка.

– Никакой полиции, – повторила я и беспокойно скользнула взглядом по комнате, чтобы удостовериться, что я лишь вообразила тесноту и стены на самом деле не приблизились.

– Тебе не обязательно с ними говорить. Я могу…

– Апрель, хватит! – прервал ее Лука.

Я бы с радостью обняла его за это. Не важно, должна я говорить с полицией или нет. Одной мысли о том, чтобы быть в помещении с одним из этих мужчин в темно-синей форме, было достаточно для появления в моей голове шепота, который звучал как шум изображения поломанного телевизора. Только вместо потрескивания я слышала его голос.

Сага, не веди себя так.

Сага, это лишь прикосновение.

Тебя не любил твой папа?

Я должен заставить тебя?

Почему ты плачешь?

Мы никому не расскажем об этом, верно?

Нет. Нет. Нет! Я наклонилась вперед. Прижав руки к глазам, я сконцентрировалась на тексте песни, которая тем временем поменялась. Слова песни отвлекали меня от его вопросов, а тяжесть руки Апрель на моей спине говорила мне, что я не одна. Его здесь не было, и даже если бы и был, у меня теперь есть поддержка. Эта мысль помогла мне, и слабое покалывание в конечностях постепенно утихло. Видимо, я еще раз избежала панической атаки. Я глубоко вздохнула и выпрямилась.

Лука и Апрель озабоченно смотрели на меня.

Я заставила себя улыбнуться, так как в противном случае заплакала бы.

– Спасибо, – сказала я, обращаясь к обоим. – Мне уже лучше.

– В самом деле? – скептически спросила Апрель.

Я кивнула.

– Слишком много сразу.

– Я знаю. – Апрель произнесла эти слова почти беззвучно. Она заключила меня в объятия и крепко прижала к себе.

Я ответила тем же, счастливая оттого, что нашла в Мелвью такую подругу. Возможно, моя жизнь все же не ненавидела меня, а просто хотела рассердить.

Апрель отпустила меня и еще раз ободряюще погладила по спине, прежде чем встать с дивана. Мне не надо было произносить слова, чтобы она поняла: мне нужно немного времени для себя. В любом случае мы ничего не могли сделать в этот момент. Оба пожелали мне спокойной ночи и потушили весь свет, включая лампу для чтения рядом с диваном.

Я включила ее, так как не хотела быть одна в темноте, и свернулась под лоскутным одеялом. Я сопела и пыталась вспомнить, что читала во второй половине дня о неврозе навязчивого мытья. Мысленно представила картину течения болезни и беззвучно перечислила возможные варианты терапии, которые смогла запомнить, в надежде, что скучная теория поможет мне заснуть. Потом перешла к навязчивому контролированию, затем к арифмомании и навязчивому собирательству и в конце концов остановилась на подробном списке социальных организаций, который выдала профессор Карсон. В примечании было сказано, что для нашего резюме было бы хорошо, если бы мы добровольно помогли одной из этих организаций.

Однако мои мысли снова и снова возвращались к опустошенному фургону и неопределенному будущему. Уволит ли меня мистер Штрассе? Сколько денег у меня на счету? Есть ли в Мелвью благотворительные столовые?

Я не могла этому помешать. Все эти вопросы и даже еще больше беспрерывно бродили у меня в голове. Я уговаривала себя думать о чем-нибудь другом и ждала сна.

Он не приходил.

Я ворочалась с боку на бок. Мой взгляд упал на дисплей DVD-плеера, который, казалось, насмехался надо мной своими светящимися цифрами. 4: 43.Уже почти три часа я лежу здесь, не в силах заснуть.

Довольно.

Я откинула одеяло, встала и пошла в прибранную кухню. Могла бы я помешать краже, если бы не помогала Апрель и Луке убирать пластиковые стаканы и подарочную бумагу? Возможно. Возможно, и нет. Это было уже не важно. Что произошло, то произошло. Я не могла отменить это, и с завтрашнего дня я должна жить с последствиями, какими бы они ни были.