(Не) прикасайся ко мне (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍7

От лица Ани

Вроде бы ничего такого не происходит, но обстановка жутко накалённая. Раскалённая до предела, я бы сказала. Всем существом чувствую, что Максим Романович вовсе не отступил. И, похоже, его совсем не смущает наличие у меня парня.

— Они подождут, — зачем-то сообщаю я, хотя даже не выходила в коридор.

Так, дверь кабинета приоткрыла просто и оттуда сказала. Слышали не только Олег и Кира, но и Максим Романович.

— Я не кусаюсь, Ласточкина, — усмехается он. — Ну, по крайней мере, не внезапно и не просто так. Садись уже.

Я машинально оглядываюсь на уже закрытую дверь и всё-таки сажусь, делая вид, что не поняла его намёка и уж тем более не вообразила в голове, о каких игривых укусах могла быть речь.

Но гораздо больше наглой дерзости Максима Романовича меня бесит мой отклик на это всё. Его слова слишком волнуют. Аж до мурашек. А ещё, чёрт возьми, мне приятно, что преподаватель всё равно не отступает, несмотря ни на что. Нравится мне это.

Нет, нет, нет. Идиотские мысли. Наверное, это просто удовлетворение такого лёгкое, чисто по-женски. Просто греет факт, что я не забываюсь, не более.

— Основателем бихевиоризма был Джон Уотсон, — непонятно зачем говорю я. Не то чтобы и впрямь верю, что мне это за обработку посчитают. Так просто, вырвалось.

Улыбка на лице Максима Романовича на какой-то момент слишком приковывает внимание. Такая открытая, добрая. Мальчишеская прям, непривычно. Внешность у него скорее брутальная.

— Ты прелесть, Ласточкина, — с весельем в голосе сообщает преподаватель.

Я обиженно поджимаю губы. Вот только не знаю, на кого злюсь больше — на себя, что никак не могу собраться, или на него — за этот ласковый тон, неприкрытую нежность во взгляде и за то, каким огнём она порой сменяется.

— Ну а что мне ещё делать, если вы ничего по делу не говорите, просто сидите тут и… — вспыхиваю я, но, к счастью, вовремя замолкаю, поняв, о чём только что собиралась вот так спонтанно сказать. Вслух. Ему. Наедине.

Пялитесь вы на меня, Максим Романович. Флиртуете. Искушаете нагло.

А вот интересно, если сказала бы, к чему бы это привело?..

Чёрт. Лишняя мысль.

— И? — с вкрадчивым нажимом уточняет Максим Романович, а я, не выдержав, отвожу взгляд.

Обстановка вокруг уже жаркая, как аномальным летом. Вот же гад, уцепился за мой выпад и эту паузу.

— Тяните время! — неожиданно нахожусь с ответом я.

Вот только посмотреть на Максима Романовича никак не могу. А он неожиданно встаёт с кресла и подходит ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я так и замираю на месте, вжавшись в спинку кресла. Даже дышать не решаюсь. Лишь напряжённо слежу за действиями Максима Романовича.

А он, как назло, шагает плавно, не спеша, да ещё и взгляда с меня не сводит. Останавливается совсем рядом, слегка прислоняется о стол. При этом наши ноги чуть не соприкасаются. Мурашки непроизвольно гуляют по моей коже, в памяти предательски возникает поцелуй, а сердце колотится чуть ли не в горле. И всё это под пристальным взглядом Максима Романовича. В ответ не смотрю, но и перед собой тоже — мои глаза сейчас где-то напротив его… Хмм. Я ведь сижу, а он стоит, пусть и прислонившись. Краска заливает лицо, потому что в голову невольно приходят ассоциации с такой позицией.

— Аня, — негромко и чувственно произносит Максим Романович. Даже и непонятно, это он окликает так, или просто моё имя на языке перекатывает.

В любом случае, я молчу.

— У тебя след от ручки на лице, — преподаватель вдруг наклоняется ко мне, взявшись за спинку моего стула. От такой близости Максима Романовича в моём сознании окончательно пустеет. Всё как в тумане. Даже не сразу соображаю, что мне сказали.

Неловко поднимаю на него взгляд и тут же вспыхиваю. Преподаватель смотрит со знакомым игривым блеском в глазах. Хотя выглядит серьёзным и вдумчивым.

И Боже, как он близко…

Так, стоп. Сосредоточиться. Что там он сказал? Ручка на лице?

— Я не знаю, как так вышло, — неловко бормочу и чуть ли не краснею.

Это всё моя неуклюжесть. Я умудряюсь есть шоколадки так, что следы от них у меня на локтях оказываются. Да и с ручкой тоже было несколько раз. Так что, наверное, Максим Романович не врёт…

Наверное. Но в его случае не стоит быть уверенной наверняка. Ведь преподаватель явно меня испытывает, дразнит, да ещё с такой невозмутимостью. Заставить краснеть меня хочет? До сих пор не отстранился, гад.

А я едва дышу тут. Боюсь, что слишком шумно это делаю. Тёплая волна походит по телу вниз живота, и я стараюсь игнорировать лёгкую дрожь.

— Небольшой, — медленно проговаривает Максим Романович, и, не сводя взгляда с моему лицу, проводит пальцем по своей щеке возле уголка губ, как бы показывая, где. А я невольно бросаю взгляд на его губы… Довольно чувственные. — Легко растереть.