(Не) прикасайся ко мне (СИ)

Это уже чересчур. И очевидно, что если я продолжу сидеть тут и участвовать в этом всё более напряжённом спектакле, он не только не свернётся, но станет ещё более опасным и непредсказуемым. И вот уверена, что Максиму Романовичу вполне хватит наглости не ограничиться взглядами. Может, он даже начнёт открыто ко мне лезть, умудрившись и это объяснить дурацким психологическим заданием, причём так, что не подкопаешься.

— Прекратите, — подавляя подступающий гнев, спокойно отчеканиваю я. При этом даже умудряюсь игнорировать красноречивый взгляд преподавателя на мои губы.

— А что не так? — вкрадчиво спрашивает Максим Романович, снова глядя мне в глаза. — Это ведь всего лишь отработка.

Он хочет, чтобы я признала, что это не совсем так? Да пускай. Всё и без того слишком очевидно, и от того, что я выскажу это, ситуация вряд ли усугубится. Некуда.

— Она затянулась, — не скрываю недовольства в голосе, но при этом говорю без истерики, скорее холодно. — Особенно, если учесть, что я не ответила всего на один вопрос, и то на лекции, а не на семинаре.

Я смело и с вызовом смотрю ему в глаза, хотя на душе совсем не спокойно. Максим Романович с лёгкостью может парировать мои слова, обернуть их против меня и что угодно ещё. Сейчас он, скорее всего, скажет что-то вроде того, что он — преподаватель, и это ему решать, когда пора заканчивать. Причём убедительно так скажет, что и возразить не сумею. Ну или напомнит, что формально я не ответила на два вопроса. А может, даже в этой ситуации умудрится обернуть всё во флирт, ответив с очередным будоражащим подтекстом.

— Чего ты боишься, Аня? — неожиданно мягко и серьёзно спрашивает Максим Романович.

Я так и застываю. Не то чтобы не ожидала, что он вот так прямо, нет, была готова ко всему. Ну почти. Но именно этот вопрос?..

Время словно останавливается в эту секунду. Я, наверное, слишком привыкла к наглому и дерзкому Максиму Романовичу, а тут он вот так — раз, и серьёзен, глубоко в душу прямо. Невольно задумываюсь, может, и правда боюсь?

Нет, дело ведь не в этом. Просто он… Ой. Преподаватель внезапно кладёт свою руку на мою, и мысли моментально путаются в голове. Зато сердце моментально выбивает удары будто молоточком по голове. Невольно снова вспоминается поцелуй…

Пальцы Максима Романовича ласково и удивительно нежно поглаживают мою ладонь, мгновенно разгоняя мурашки по телу. Странно, но в груди поселяется ощущение надёжности, уверенности, что я теперь не родна. Успокаивающие касания мужчины дарят тепло. Это приятно… Настолько, что злость мгновенно берёт верх.

Какого чёрта! Максим Романович реально считает, что настолько неотразим, что единственным препятствием между нами может быть мой страх? И ведь так уверенно это сказал, чуть ли не внушая это мне! А я, почти как Кира, повелась на этот гипнотизирующий приём.

Я резко выхватываю свою ладонь из его.

— Вы специально выбрали такой пример, — тут же выпаливаю, и на этот раз, на волне ярости и собственного действия, слова даются удивительно легко. Даже голос не дрогнул. — И вообще, вас не смущает, что у меня есть парень?

Я не хотела спрашивать. Я вообще не хотела развивать эту долбанную тему, просто высказать и уйти. Но нет, слишком распалилась, вопрос вырвался сам, так и повиснув в воздухе.

Максим Романович выдерживает небольшую паузу. Смотрит задумчиво, будто даже слова подбирает. И вот зачем я вообще жду ответа? Если подумать, вопрос скорее риторическим был.

Хотя в любом случае, дело нескольких секунд. Иначе я бы уже ушла.

— Я не стал бы напирать, если бы не чувствовал, что тебе не всё равно, — уверенно заявляет Максим Романович. — Нам мешают твои предрассудки, а не что-либо ещё.

Я мгновенно чуть не задыхаюсь от возмущения. Вот если до этого дня я и вправду много думала об этом самовлюблённом типе, то с сегодняшнего дня точно не буду! Причём вообще ничего не буду! Это же надо было так выпалить! Мои предрассудки, ну конечно. Ему больше тридцати, он преподаватель, а я — вчерашняя студентка. Но проблемы с восприятием при этом у меня. Это типа я отрицаю реальность, а не он.

Встаю с места, двигаемая внутренними возмущениями. А они сильно разрывают, просятся наружу.

— Я пойду, — резко засовывая учебник в сумку, сообщаю. — Можете хоть кучу минусов мне наставить, можете вообще думать, что я о вас фантазирую днями и ночами, мне наплевать!

И вот всё бы хорошо, но на последних фразах не выдерживаю, ускоряю шаг, да ещё и дверью хлопаю. Хорошо хоть меня не останавливают всё-таки.

9

Эмоции бурлят ещё долго. Как я ни отбрасываю мысли о Максиме Романовиче, они снова и снова возвращаются, даже усиливая давление на мои несчастные нервы. Ситуация с «отработкой» крутится в голове по долбанному кругу, особенно на моментах с взглядами преподавателя и намёками на взаимность нашей симпатии.

Меня уже почти накрывает. Я уже даже ответы запоздалые на его реплики придумала, осаживаю его мысленно, как дура. Смысл? Пора отвлекаться. Максим Романович отныне существует для меня только на парах по психологии.