Не программируйте ребенка: Как наши слова влияют на судьбу детей

– Вообще-то нет, – ответил Иона, и Джано почувствовал себя разочарованным, – родители работали дома. Мать занималась хозяйством: готовила еду, растила нас, следила за цыплятами, курами и кроликами. Отец занимался скотиной, и поэтому мы много переходили с места на место в поисках лучших пастбищ, но по большому счету все всегда было одинаково. Что дома, что на лугу со мной всегда был кто-нибудь из родителей. Не могу сказать, что мы много играли, но хорошо помню, как мать говорила мне: «Гляди, Иона, мама развешивает белье. Хочешь поиграть с прищепками?» или «Иона, иди сюда, я собираюсь кормить кур! Смотри, сколько зернышек! Хочешь мне помочь?» Я приходил в восторг и строил поезда из прищепок, набирал полные пригоршни зерна и даже развешивал белье на веревке, которую отец повесил специально для меня на небольшой высоте. А еще я бегал за курами и разбрасывал зерно, на которое они жадно набрасывались.

«Так вот почему он всегда первым управляется со стиркой, когда мы все моемся по воскресеньям», – подумал Джано.

– То же самое было и с отцом. Я смотрел на него, хотел все делать, как он, и в итоге научился. Теперь у меня это выходит само собой. Однажды я попросил у него деревяшку и перочинный нож. Он дал мне кусок самого мягкого дерева и ножик, которым нельзя было пораниться. И я начал с этим играть. Отец смотрел на меня довольный, ни разу не потребовал, чтобы я делал так, а не иначе, но всегда, когда я поднимал глаза, чтобы посмотреть на его руки, он старался сесть так, чтобы мне лучше было видно, что он делает. Так я учился в детстве и продолжаю учиться сейчас. У меня есть мечта – проектировать и создавать. И я знаю, что однажды она осуществится…

Джано помрачнел. Иона заметил это и замолчал. Джано поставил лошадку на место и ссутулился, положив руки на колени и уставившись в пустоту.

– Я что-то не то сказал? – забеспокоился Иона. – Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Нет-нет, не в тебе дело. – Джано повернулся и посмотрел Ионе в глаза. – Ты ни в чем не виноват. Я просто подумал, насколько разное было у нас детство. Каждая история, которую ты вспоминаешь, огнем жжет мне грудь. В моей жизни не было ничего подобного, и никогда раньше я не задумывался, как бы мне этого хотелось. Мой отец тоже пастух, но, насколько мне известно, никаких увлечений у него нет. Я всегда видел лишь, как он работает, жалуется или попрекает кого-нибудь. У матери всегда было дел по горло – по крайней мере мне так кажется. Я послушал тебя и вспомнил, что и я в детстве больше всего на свете хотел быть с ними, играть, будто делаю ту же работу, что и они, в общем, подражать им, как ты говоришь. Но им это всегда мешало: «Джано, отойди, не видишь, что ли, я белье вешаю!», «Джано, иди в дом! Не видишь, что ли, что я кур кормлю?», «Джано, ради бога, не играй с прищепками! Присмотри лучше за сестрой, пока я вылью помои!», «Джано, отойди от кроликов! Я сама ими займусь! Детям здесь делать нечего!» – и Джано тяжело вздохнул.

Юноши помолчали. Затем Джано заговорил, и Иона почувствовал, как по спине пробежали мурашки:

– Может быть, тогда, давно, я мог бы многому научиться. А наверстывать приходится сейчас. Я чувствую себя рыбой, выброшенной на берег. Знаешь, Иона, я чувствую себя одним из наших слонов.

Затем юноша решился спросить у друга о том, что волновало его с последней встречи с безымянным господином:

– Иона, как мне осознать, что стальные оковы, которые я чувствую на себе, на самом деле всего лишь тонкие нити, которые легко разорвать? Как мне все забыть и начать надеяться, видеть во всем хорошую сторону и верить в себя?

Прозвонил колокол. Перерыв закончился, и юношам пришлось вернуться к работе.

Удивительный и действенный механизм подражания