Не проси моей любви

Прищурившись, Герман глянул на соседний остров, к которому вела по отмелям пролива извилистая валунная насыпь длиной более километра.

Прекрасный обзор. Побережье как на ладони. И ни одной живой души.

В своем обычном темпе, не быстро и не медленно, он продвигался все дальше, минуя один изгиб за другим. Ему было известно, что эти изгибы являются своеобразными узлами прочности и работают как волнорезы и ледоколы. Где, спрашивал он себя, следует остановиться и подождать реакции другой стороны? Охотящиеся над морем чайки оглашали местность резкими отрывистыми воплями.

Наконец, оценив на глаз расстояние до Большой Муксалмы, он замедлил шаг. Посмотрел налево, посмотрел направо. Встал посреди дороги, ширина которой в этом месте достигала пяти с лишним метров, повернулся так, чтобы не слепило солнце, и замер, выпрямив спину, слегка расставив ноги, всем видом давая понять, что не сдвинется с места, пока не увидит тех, кто мечтал пообщаться с ним.

Ваш ход, господа гиены.

Минуту или две ничего не происходило. Затем от погруженной в тень стены небольшого деревянного строения у причала, больше всего напоминающего лодочный амбар, отделилась человеческая фигура и стала быстро приближаться по берегу к дамбе. Вскоре человек вступил на дамбу со своей стороны, и Герман узнал Бориса Шаталова.

Он стоял и ждал. Шаталов, одетый в серую шерстяную фуфайку, камуфляжные штаны и черные берцы, выглядел как провинциальный актер, которому по счастливой случайности досталась роль крутого парня в низкобюджетном боевике. Но Герман помнил, что психопаты в критической ситуации могут быть опасны.

В метрах шести или чуть больше Шаталов остановился. Он знал, что под расстегнутой курткой у Германа ножи, и еще неизвестно, кто сумеет раньше привести в боевую готовность свое оружие.

— Однажды я уже спрашивал, — начал Шаталов, пробуя перекричать ветер, — повторяю вопрос. Где наследный принц?

— Где девчонка? — крикнул в ответ Герман.

— Сначала ты ответишь на мой вопрос, потом получишь девчонку.

— Ты смотрел неправильные фильмы, Борис, — усмехнулся Герман. — И оказался в зоне поражения. Если ты поймаешь один из моих ножей, девчонка тоже, возможно, пострадает. От руки твоего напарника. Но тебе это уже не поможет.

Пауза. Еще один лихорадочный мысленный замер разделяющего их расстояния.

— Она в полном порядке.

— Распорядись, чтобы ее привели сюда. Тогда поговорим.

Вероятно, его поза, выражение лица и интонации голоса навели Шаталова на мысль, что вот сейчас лучше не пререкаться.

— Мне нужно достать из кармана телефон, чтобы позвонить.

— Нет. Подай знак. Твой напарник близко.

И снова Шаталов решил не обострять. Развернулся в сторону причала на Большой Муксалме, откуда недавно пришел, вскинул руки над головой и помахал взад-вперед, будто подавая сигнал пилоту, взлетающему с палубы авианосца. Тотчас же из лодочного амбара вышел крупный темноволосый мужчина и зашагал вдоль берега к дамбе. За собой он вел худенькую девушку, держа ее за руку выше локтя. Герман перевел дыхание. Идет сама, значит, более-менее в порядке.

Подойдя, незнакомый Герману тип с аккуратной круглой бородкой вполголоса обратился к Шаталову, тот повернул голову, чтобы ответить, и Герман воспользовался этим обстоятельством, чтобы приблизиться еще на пару шагов. Приятно иметь дело с идиотами.

Он опасался, что, увидев его, Мышка задергается или заплачет, но она стояла молча и только смотрела на него во все глаза. На ее губах и на подбородке запеклась кровь.

Прежде чем Борис Шаталов вновь посмотрел на него, Герман успел сделать еще одно дело. Быстрым, почти незаметным движением, отточенным до автоматизма, завел левую руку под полу куртки, и в ладонь ему из кожаных ножен, закрепленных подмышкой, скользнула рукоять ножа.

— Так где твой друг сердечный? — процедил Шаталов, глядя исподлобья.

Глаза его, и без того узкие, от злости превратились в щелки. На острых скулах выступили красные пятна.

— Мышка, тебе не причинили вреда? — спросил Герман, держа в поле зрения обоих ублюдков.

— Нет, — хрипло ответила та после паузы. — Только разбили нос. Когда мы с Дашкой в лесу… Больше никакого вреда. Когда я захотела пить, дали воду.

— Правду говоришь?

— Да, Герман. Я не…

— Хватит болтать! — рявкнул Шаталов. — Отвечай на вопрос, Вербицкий. Иначе у твоей подружки окажется разбитым не только нос. Ты понял меня? — И увидел нож, блеснувший на солнце, когда Герман чуть повернул лезвие. — Ах ты, сука…

Но голос дрогнул.

— Когда она будет стоять со мной рядом, тогда я отвечу на твой вопрос, — спокойно сказал Герман. — Вели своему напарнику отпустить ее. Иначе останешься вообще без носа.

— Сука, — повторил Шаталов, возможно, чтобы вернуть себе ощущение собственной крутизны.

Не шелохнувшись, Герман произнес:

— Мышка, иди сюда. — Повысил голос: — Иди ко мне! Я не собираюсь торчать здесь до вечера.

— Да пусть идет. — Удерживающий Мышку бородатый здоровяк разжал пальцы. — Куда они теперь денутся, голубчики…