Не проси моей любви

Медленно они прошли по коридору, спустились по ступеням и остановились на газоне слева от крыльца. Лера, в мягких трикотажных брюках на резинке, шерстяной кофте, надетой на футболку, и домашних тапочках, стояла, приподняв подбородок, закрыв глаза, свесив руки вдоль туловища. Герман, в одних только джинсах, босиком, держался сзади. Его раскрытые ладони образовывали вокруг головы Леры невидимый шлем, описывая плавные дуги, но не прикасаясь к ней. Полусогнутые пальцы слегка подрагивали. И обе эти фигуры купались в прозрачном перламутре соловецкой ночи.

Нора не засекала время, поэтому не могла сказать, как долго продолжался этот странный ритуал. Казалось, Герман вытягивает боль из головы Леры и стряхивает на землю. Так вот зачем он вывел ее на улицу — чтобы заземлиться. Вытягивает боль. Ничего себе гипотеза.

Вот Герман закончил свои пассы, обернулся и позвал:

— Нора! Иди вперед, будешь открывать двери.

Подхватил Леру на руки и понес в дом.

— Что с ней? — перепугалась Нора.

— Спит. Не волнуйся. Просто спит.

Нора заглянула в лицо сестры. Оно было спокойным и безмятежным. Сомкнутые веки, расслабленные мышцы.

— Двери открывай, — сердито прошипел Герман.

Она побежала к крыльцу.

Лера благополучно проспала до семи утра, а когда проснулась, давление ее было в норме. Убедившись в этом, Нора вернулась под одеяло.

— М-м? — вопросительно промычал Герман, двигаясь, чтобы освободить ей место.

— Все в порядке. Сто двадцать на восемьдесят. Как у космонавта.

— Ты же дала ей таблетку.

— Думается мне, что дело не в таблетке.

— Ты не веришь в фармакологию?

— Верю, но ей полегчало гораздо раньше, чем начал действовать нолипрел. Я знаю этот препарат. Он эффективный и эффект дает продолжительный, но пока дождешься первых признаков этого эффекта, с ума можно сойти.

— Я тоже немножко помог.

— Об этом я и говорю. — Она помолчала, рассеянно перебирая пальцами его короткие волосы. — Как тебе удалось? В смысле… что это было?

— Не знаю. Правду говорю! Оно просто есть и все.

— Как еще это качество проявляется?

Он взглянул на нее в упор.

— Ты же видела.

— Ладно. — Нора поежилась. — Что-то мне расхотелось об этом говорить.

Ты никогда не слышала о людях, обладающих, ну… не совсем обычными способностями?

Да, она слышала. Слышала. Читала. Видела в кино. Но не предполагала, что когда-нибудь окажется с таким человеком под одним одеялом.

— Спасибо, сердце мое, — проникновенно шепнула Лера, когда они собрались за завтраком, и, обняв Германа за шею, чмокнула в щеку. — Ты просто спас меня, я нисколько не преувеличиваю.

— В следующий раз не доводи себя до такого состояния, — проворчал тот. — Чувствуешь, плохо дело — сразу зови меня.

— Сразу мне не хотелось тебя беспокоить, ты и так натерпелся. Ну ладно. Тебе кофе со сливками или черный?

— Черный.

Час спустя, оставшись с ней наедине, Нора спросила:

— Ты ведь знала, правда? Конечно, знала. Почему не сказала мне?

— Что именно я должна была тебе сказать?

— Что Герман…

— …умеет лечить наложением рук? — Лера усмехнулась. — Представляю, как бы ты на меня посмотрела.

— Но раньше мы же обсуждали некоторые его странности.

— Странности, — повторила Лера с той же грустной усмешкой. — Знаешь что? Я уже сто лет не разбирала на антресоли. Помоги мне, ладно?

Аркадий вернулся около двух часов дня. С ним вместе прибыл высокий сухощавый интеллигент, похожий на учителя математики. Классический серый костюм, на носу очки с тонкой металлической оправой, в руке черный кожаный кейс. Доктор Шадрин выглядел как человек, чудом выживший в катаклизме, но держался молодцом. Представил гостя чадам и домочадцам, распорядился насчет обеда для всех, спросил про новости. Затем, позаимствовав у Леры ключи от ее машины, укатил вдвоем с учителем, который за все это время не вымолвил ни словечка, только два раза кивнул головой.

— Куда это они? — шепотом спросила Лера, несколько пришибленная таким развитием событий.

— Думаю, в дом Шульгиных, — ответил Герман, стоя рядом и тоже провожая глазами «ниву».

— О господи. Зачем?

— Осмотреть место происшествия. — Он улыбнулся. — Расслабься. На данном этапе от нас все равно ничего не зависит. Вот когда они вернутся, тогда будем слушать и запоминать.

— Надеюсь, Аркадию не придет в голову мысль вывезти оттуда труп и затопить в одном из озер, — проронила Нора. — Просто по привычке.

— Не будь такой ехидной, — упрекнул Герман. — Он же не идиот. Тело нужно предъявить полиции, чтобы Андрей Яковлевич был официально признан почившим, а не без вести пропавшим.

— Да, но тогда придется найти объяснение его присутствию в доме. Вчера мы это уже обсуждали…

— Поскольку его соратники смылись, на них можно повесить всех собак.

— Что если их найдут?

— Да они уже, небось, на Гавайях, — фыркнул Герман. — Тот, что вел наружное наблюдение, а потом договаривался в мансарде с Аркадием, показался мне сообразительным.

— Сориентировался он быстро, это да. — Тут Нора посмотрела в сторону гаражей и подумала о другом. — Интересно, Аркадий собирается ставить новые стекла?